Святослав. Великий князь киевский
Шрифт:
С тех пор служили Вексы верой и правдой не князю, а Киевскому великому столу, принимая с переменой князя нового хозяина, иногда неприязненно, иногда затаив ненависть. Но принимали. И служили. В начале городу, а потом уж тому, кого в данное время судьба посадила на великий Киевский стол.
И только нынешний Векса изменил традиции.
Он привязался всем сердцем к злополучному Олегу Святославичу и вместе с ним испил всю чашу неудач.
А теперь, вместо того чтобы доживать свой век в Киеве, окружённым внуками и почётом, он преданно служил князю Всеволоду, сыну своего давно умершего господина. И хотя уже много лет не становился
Здесь же, в загородном дворце, старый боярин был полновластным воеводой.
Княжич нашёл его в малой гриднице. Старик сидел за столом и смотрел в оконце на стрижей, что с резкими криками чертили синеву вечернего неба.
— Княжич? Садись, — повернулся к нему старый Векса.
Святослав в который раз поразился черноте внимательных глаз воеводы. Говорили, что его предки вышли из Угорской земли и в роду время от времени рождаются чернявые, темноглазые, горбоносые мальчики.
— Вот, думаю, сколько копий сможем выставить, если что заварится, упаси Господи.
Святослав промолчал. Он знал, что задавать вопросы бессмысленно — боярин сам скажет ровно столько, сколько посчитает нужным.
— На днях твой отец вернулся в Чернигов из Киева мрачнее тучи. Опять повздорил с Ростиславичами из-за спорных волостей. Вот и прикидываю на всякий случай, что можем выставить в страду. И получается — ничего, кроме младшей дружины да трёх сотен гридей. — Векса тяжко вздохнул. — Ты по делу, княжич?
— Хочу взять в детскую дружину одного отрока. Он мне сегодня жизнь спас. Будет преданным дружинником.
— Чей сын? — спросил Векса.
Святослав замялся с ответом, и старик сразу же понял причину.
— Смерд? — спросил он.
— Возьму в дружину — и будет дружинник. Смышлён и проворен. — И, заметив, что воевода нахмурился, торопливо добавил: — Мама согласна.
— А чего княгине Агафье возражать? Матери, конечно, спокойнее, если её сына верные люди окружают. Надолго ли верен?
— Не знаю, боярин. И знать не желаю. Хочу о своих людях по их делам судить.
— Это верно... Ну, коли так, я распоряжусь, чтобы доспех подобрали, оружие, коня...
Святослав согласно кивнул, показывая, что разговор окончен, повернулся и спокойно, совсем по-взрослому пошёл к двери. Закрыв за собой дверь, он бегом побежал во двор.
Ягуба всё так же сидел в тенёчке.
Святослав торжественно подошёл к нему.
— Ну? — спросил мальчик, глядя снизу вверх на княжича.
— Встань! — звонким голосом сказал княжич.
— Ты чего?
— Встань! — снова приказал он.
Ягуба встал.
— Я, княжич Святослав, сын князя Всеволода Олеговича [5] , беру тебя в свои дружинники! Завтра в броне и оружии принесёшь мне клятву верности.
5
В романе я отступаю от традиции написания отчества Олеговичей и пишу на современный лад: «Олегович» дня того, чтобы не возникала путаница при разговоре о клане в целом, который в романе именуется традиционно: «Ольговичи».
— Я и сегодня клянусь тебе, князь: буду верен до самого смертного часа своего!
Некоторое время мальчики смотрели друг на друга молча. Потом Святослав
— Голоден?
— Угу... Да я потерплю, Святослав...
— Отныне будешь звать меня «княжич». Стану князем — будешь звать «князем». Понял?
— Угу... Княжич.
— Посиди ещё. — И Святослав побежал на поварню.
Вскоре он вернулся с корчагой кваса и двумя огромными ломтями хлеба, на которых лежали куски варёного мяса.
— Айда на сеновал, там сейчас самое спокойное место.
На сеновале мальчики устроились на ворохе старого прошлогоднего сена и некоторое время сосредоточенно жевали, запивая по очереди хлеб квасом из корчажки.
– Вот ты сказал — буду князем, — произнёс с набитым ртом Ягуба. — А когда будешь?
— Когда получу во владение княжеский стол. Хотя бы самый крохотный. А если не взойду на престол, не добуду себе княжества, так и останусь до седых волос княжичем. Выпаду из княжеской лествицы, что ведёт к великому Киевскому столу.
— Нетто ты великим князем хочешь стать?
— Хочу! — И повторил с силой: — Хочу быть великим князем и стану, вот попомни мои слова! — Святослав откусил здоровенный кус и некоторое время сосредоточенно жевал, с трудом глотая. — Хотя и непросто мне стать великим, — добавил он, прожёвывая.
— Почему? — заинтересовался Ягуба.
— Потому что... — Княжич задумался.
Объяснять было долго и сложно, особенно мальчику, выросшему вдали от княжеских дворов, не впитавшему с юных лет всех сложностей дворцовых и межкняжеских отношений.
По лествичному праву, праву старшинства, престол наследует не сын, а следующий по возрасту брат. И только после всех братьев это право переходит к старшему сыну старшего брата. Кроме того, по лествичному праву преимущество получал тот из князей, чей отец побывал на великом Киевском столе. В этом случае его дети могли говорить, что они требуют «отнего стола», то есть престола, занимаемого когда-то их отцом.
Родной дед Святослава Олег, прозванный Гориславичем, хотя и стремился всю жизнь завладеть великим столом, так и не сел на него. Тем самым он сделал мечту о Киевском престоле для своих детей — в первую очередь для Всеволода — почти недостижимой. Лествичное право выводило вперёд всех детей Мономаха. Видимо, уже сам Олег понял, что ему никогда не обойти Мономаха законным образом, и потому из самого близкого друга — были они двоюродными братьями и в молодые годы совершили немало славных походов вместе — превратился в заклятого врага и не раз поднимал оружие против брата.
Но и меч не помог Олегу, как не помогли союзники-половцы, родственники жены-половчанки [6] . Великим князем на долгие годы стал Мономах, а Олегу пришлось удовлетвориться Черниговским княжеством.
Наверное, поэтому сидел Всеволод в Чернигове на отчем престоле, а всё своё время проводил в Киеве, сторожил фортуну. Встревал во все княжьи свары и уже завоевал дурную славу, но славы большого полководца не обрёл...
Как всё это объяснить Ягубе? Да и смог бы двенадцатилетний княжич это сделать, если говорить по совести?
6
...родственники жены-половчанки. — Олег был женат на дочери половецкого хана.