Святослав. Великий князь киевский
Шрифт:
— Выкуп внёс. Эти кони для вас... Половцы проводят нас до Сулы, там отпустят, — сказал деловито Вексич.
— Как мне тебя благодарить?
— Бог с тобой, князь! Княгиня и матушка здоровы, ждут не дождутся, дети тоже здоровы... Недостающие гривны для выкупа дал великий князь... — Это Вексич сказал буднично.
— Неужели не хватило? Куда же всё подевалось? — ужаснулся князь.
— Успокойся. Великий князь решил проявить великодушие. Княгиня Мария не отказалась — своё добро целее будет.
Пока они разговаривали, приехавшие
Подъехал рослый половец, тот самый, что зарубил дружинника Дарему, указал плёткой на шатры, приказал:
— Снять и сложить!
— Сейчас я распоряжусь, — ответил Вексич.
Стой! — гаркнул князь и бросил презрительно на кыпчакском половцу: — Сам уберёшь!Половец оскалился, поднял плётку и стал наезжать конём на князя. Святослав положил руку на рукоять меча, и половец осадил.
— Ты убил моего человека. Если я скажу Кончаку, он взыщет с тебя недополученный выкуп.
Половец проворчал: «Собака!», хлестнул коня плёткой и отъехал.
Святослав сел на коня, разобрал поводья, скомандовал:
— По коням! — И, не оглядываясь, поскакал, уверенный, что дружинники не отстанут от своего князя.
Ехали, почти не останавливаясь, стремительной «половецкой» рысью целый день и большую часть ночи. Всё это время, оглянувшись, можно было увидеть на горизонте половецких всадников, провожавших своих врагов до границ степи.
Только когда начались перелески, половцы исчезли.
Князь вздохнул с облегчением. Ещё полдня — и они выйдут к реке Ворскле, к городку-крепости Лтаве...
В городке их ждали оставленные Вексичем холопы. Топилась баня, жарились и варились разнообразные яства.
Святослав давно не парился с таким наслаждением и яростью. Он остервенело сбивал с себя веником все: половецкий плен, стыд, унижение... Исхлестал два веника, пока не опустился в изнеможении на ступень парной.
За пиршественным столом он поднял чарку с мёдом:
— Други мои! Я поднимаю эту чарку за вас, за ваше мужество и стойкость в плену. Сейчас мы пригубим пенного мёду и отставим чарки, дабы не было нам мучений от излишества после злого лиха в плену! — Он осушил чарку, отставил её и внимательно проследил, все ли дружинники последовали его примеру. Он понимал, как сладостно было бы именно сейчас осушать чары без счета, но опыт говорил: необходима воздержанность.
Даже одной чарки достало, чтобы за пиршественным столом поднялся нестройный гул голосов. Говорили, не слушая соседа. Только тогда Святослав обратился к Вексичу с вопросом, который мучил его всё время пути:
— Ты сказал, боярин, что гривны на выкуп частью дал великий князь Изяслав Давыдович?
— Да, князь.
— Но кто надоумил его предложить мне помощь? Неужто Мария ходила к нему? Или, может быть,
— Боярин Пётр.
Святослав помолчал, оценивая ответ Вексича.
— Я было подумал о нём, но засомневался. Выходит, ныне он в милости у Изяслава?
— Да, князь.
— Ай да Пётр! — воскликнул князь восхищённо. — Я всегда знал, что с его головой только рядом с великим князем сидеть в думе. И как же он так быстро приблизился к Изяславу?
— Насколько мне известно, не он приблизился, а великий князь его захотел приблизить, — уточнил Вексич. — Воссев на великий стол, Изяслав Давыдович призвал к себе Вячеславовых бояр и сказал им так: «Вашему князю я был не враг, служите и мне».
— И Пётр согласился?
— Нет, в том-то и дело, что нет. Он сказал, что долг призывает его ко двору Ростислава. Но тут пришла весть о твоём пленении, и тогда Пётр пришёл к великому князю и сказал, что надо помочь выкупить тебя из плена. Великий князь прикинул, что лучше иметь тебя в друзьях, нежели во врагах, пригласил княгиню Марию и предложил помощь. Княгиня, как я уже говорил тебе, от гривен не отказалась, сказав, что лишних гривен не бывает. Вот так всё и произошло. Теперь ты, если пожелаешь, сможешь отблагодарить великого князя Изяслава Давыдовича и войти к нему в милость.
— Кому он собирается отдать Черниговское княжество? — спросил Святослав.
— Пока оставил за собой.
— То для меня неплохо, — задумчиво протянул Святослав.
— Уж не возмечтал ли ты о Чернигове, князь?
— Неужто это так удивительно, боярин? Право Ольговичей на Чернигов непререкаемо. И если хорошо отблагодарить Изяслава за помощь в вызволении из плена, то можно... — Святослав умолк.
— Что можно, князь?
— Обойти дядюшку Святослава. Он ведь твёрдо связал свою судьбу с Юрием Долгоруким, и потому никак приблизиться к Изяславу не может...
Но всем этим замыслам не суждено было сбыться. Вскоре после возвращения Святослава из плена стало известно, что Юрий Долгорукий двинулся на Киев. Он два года собирал силы и ныне шёл во главе могучих полков, подкреплённых половецкой конницей, полный решимости на этот раз прочно сесть на великокняжеском Киевском столе.
Испуганные его грозной силой, все князья покорно встречали Юрия в воротах своих городов. Видя это, Изяслав Давыдович поспешил уйти в Чернигов в надежде сохранить за собой хотя бы это княжество.
Святослав запёрся в старом дворце Ольговичей.
— Не простит он мне Остерский Городец, понимаешь, Маша, не простит, — повторял он в отчаянии, расхаживая по ложнице.
Княгиня лежала. Она была в очередной раз в тягости и, против обыкновения, плохо себя чувствовала, иногда целыми днями не вставала с ложа.
Княгиня Агафья шепотком, в тайне от невестки, разъяснила сыну причину недомогания Марии:
— Бедная, она так переживала, так страдала, так волновалась, пока ты был в плену, что мы даже опасались, не выкинет ли...