Святославичи
Шрифт:
– Изяслав-паскудник перехитрил меня, - хмуро ответил Святослав, - не ко Всеславу в Полоцк побежал, а к Болеславу в Краков. Теперь он станет поляков на меня натравливать.
– Болеслав - зять твой, - сказала Ода.
– Не поднимет он меч на тестя своего.
– Ты поляков не знаешь, Одушка, - мрачно усмехнулся Святослав.
– Они хотя и христиане, а по волчьим законам живут. У них в княжеской среде убийство ближней родни - обычное дело. Брат режет брата, сын - отца, жена - мужа. И все - ради власти и богатства. Так что Болеславу поднять меч на тестя - плевое дело.
– Что ты намерен делать?
–
– Думаю вот, - неопределенно ответил Святослав. Став великим князем, Святослав перераспределил княжеские столы.
Брату Всеволоду Святослав уступил Чернигов, тем самым подтверждая, что Всеволод отныне второй по значимости князь на Руси. Владимира, сына Всеволода, которому уже исполнилось двадцать лет, Святослав перевел из Смоленска во Владимир. Святослав давно заприметил во Владимире Всеволодовиче недюжинное ратное умение, поэтому и решил держать его на польском порубежье на случай войны с Болеславом.
Своего старшего сына Глеба Святослав вывел из Новгорода и посадил в Переяславле. Давыда - перевел из Мурома в Новгород, а в Муром отправил Ярослава, младшего сына.
Олег и Роман остались на прежних княжеских столах: один в ростово-суздальской земле, другой - в Тмутаракани. Не забыл Святослав и про своего любимого племянника Бориса, посадив его князем в Вышгороде. Ода как-то намекнула Святославу, мол, почему бы не перевести Олега в Смоленск.
– Олегу уже двадцать пять лет, - молвила Ода.
– По-моему, он достоин и более высокого стола. Не век же ему в Залесской глуши сидеть.
– Я и сам рад бы перевести Олега из Ростова поближе к Киеву, - ответил Святослав.
– Однако Смоленск Всеволоду принадлежит. Не ссориться же мне из-за этого с братом. Я и так его Переяславля лишил.
– Ты же уступил Всеволоду Чернигов, - удивилась Ода.
– Разве ему этого мало? Чернигов гораздо больше Переяславля и от Степи подальше.
– Так-то оно так, - согласился с женой Святослав, - Чернигов после Киева второй град на Руси. Но у Всеволода в Чернигове лишь его молодшая дружина и слуги, а все бояре его остались в Переяславле. Черниговские же бояре признают во Всеволоде своего властелина только по закону, а по сути истинным их повелителем был и остаюсь я. И Всеволод понимает это. Может, оттого ему так неуютно в Чернигове.
– Ну так и оставил бы Всеволода в его любимом Переяславле, - бросила Ода, - а Чернигов отдал бы Глебу. Небось, бояре черниговские с большей охотой приняли бы сына твоего, нежели брата.
– Нельзя мне так поступать, - проворчал Святослав, - не по закону это. По «Русской Правде» коль старший брат сидит на киевском столе, то следующий по старшинству должен сидеть в Чернигове, а еще более младший брат получает Переяславль. У нас так и было, покуда мы не согнали Изяслава с киевского стола. Теперь положение изменилось, поскольку нас, братьев, осталось двое. По закону, мой старший сын должен сидеть князем в Переяславле, так как этот град третий по значимости после Киева и Чернигова. Таким образом Глеб как бы переходит в разряд моих младших братьев. Уразумела?
– Нет, - коротко ответила Ода.
На этом разговор прекратился, поскольку Святослав не любил кого-либо убеждать в очевидном, а Ода не стремилась выслушивать
Святослав был обеспокоен не только тем, что Изяслав скрылся в Польше, но и поведением игумена Феодосия, который открыто осудил изгнание. На праздничный пир, данный Святославом по поводу своего вокняжения в Киеве, Феодосии не прибыл, хотя был приглашен в числе первых. Более того, из Печерской обители явился монах и передал Святославу устное послание своего игумена, из коего следовало, что там, где пируют на развалинах братней любви, ему, Феодосию, не место.
Всеволод повел себя странно, когда Святослав предложил ему вместе с ним съездить в Печерскую обитель и лично переведаться с Феодосией.
«Феодосии на тебя гневается, - сказал Всеволод, - тебе и ответ пред ним держать, брат. А мое дело сторона».
И Святослав, скрепя сердце, собрался один ехать к Феодосию.
– Может, и мне с тобой?
– обратилась к мужу Ода.
– Не стоит, - отказался Святослав и раздраженно добавил: - А то схимники еще подумают, что я вознамерился повлиять на отца-игумена прелестями своей супруги.
Из Печерской обители Святослав вернулся мрачнее тучи.
Ни с кем из своих приближенных бояр он откровенничать не стал, лишь Оде проговорился во хмелю о том, какими упреками встретил его преподобный Феодосии.
– Укорял меня Феодосии тем, что я не просто закон нарушил, Ярославом Мудрым установленный, лишив отцовского стола брата старшего, но изгнал Изяслава из Руси. Как будто не предлагал я ему стол княжеский в отчей земле. Для Феодосия Изяслав теперь вроде мученика. А то, что Никон и Антоний, монахи печерские, спасались в свое время у меня в Чернигове от неправедного гнева Изяслава, про это Феодосии не вспоминает. Сильно же прельстил его Изяслав тем, что канонизировал Бориса и Глеба: выстроил храм в честь первых русских святых, наперекор Царьграду пошел и за это ему честь и слава! Я сказал Феодосию, что кабы не наше со Всеволодом вмешательство, так ничего бы у Изяслава не вышло: не столковался бы он с митрополитом. Феодосии меня и за это упрекнул, мол, тщеславием я объят и за славой людской гонюсь.
Ода внимательно выслушала Святослава. Затем дала ему совет:
– Изяслав выстроил церковь в честь святых Бориса и Глеба в Вышгороде, а ты возведи Борисоглебский храм в Киеве. Да еще краше! В следующий раз Феодосию упрекать тебя будет труднее, ибо за тебя, свет мой, встанут дела твои праведные.
Святослав враз протрезвел: совет Оды ему понравился.
На другой день Святослав, сев на коня, принялся ездить по Киеву, выбирая место для будущего храма. Помогал ему в этом боярин Зерновит и воевода Перенег.
Зерновит предложил место на холме Щекавица. Перенег же предлагал, что лучше всего ставить храм святых Бориса и Глеба в Копырьеве конце. Но Святослав решил по-своему, ему приглянулось местечко на Подоле близ пристани на Почайне-реке. Пусть Борисоглебский храм видят не только русичи, но и заморские гости, корабли коих все лето стоят у берегов Почайны, сказал Святослав. Да и маловато храмов на Подоле по сравнению с Горой и Ярославовым Градом, а ведь на Подоле да в Гончарном конце живет больше половины населения Киева.