Святой нимб и терновый венец
Шрифт:
Во второй половине дня я отправился в Ватикан, дабы повидать епископа Эрвина Латти, любезно согласившегося принять меня. Глава института религиозных дел, а проще – ватиканского банка, был одним из тех, кто встречался с папой Адрианом одиннадцатого декабря и, при желании, мог попытаться убить его, ударив по затылку чем-то тяжелым.
Площадь Святого Петра была заполнена паломниками и журналистами – все с нетерпением ожидали начала конклава через два дня. Я подошел к Бронзовым вратам, которые охраняли два швейцарских гвардейца с алебардами. Я объяснил им,
Опустившись в потрепанное кожаное кресло, я уставился на картины с библейскими мотивами, украшавшие стены.
Эрвин Латти был одиозной фигурой. Он уже в течение без малого двадцати лет ворочал ватиканскими финансами, несколько раз оказывался замешан в сомнительных спекуляциях, его даже подозревали в отмывании денег мафии. По всей видимости, из-за этого он так и не был возведен в кардинальское достоинство, но, оставаясь епископом, являлся одним из самых могущественных персон в Ватикане. Он начал свою карьеру еще при Иоанне Павле, и ни один из последующих пап не решился уволить епископа с поста главы «института религиозных дел». А вот Адриан, говорят, всерьез подумывал об этом.
Предмет моих размышлений, епископ Эрвин Латти, появился в приемной – необычайно высокий, под два метра, сутулый и на удивление крепкий мужчина лет шестидесяти с небольшим. У него были костистое лицо, которое обрамляли чахлые седые волосы, и узко посаженные водянистые глаза. Тонкие губы, горбатый нос и густые брови придавали ему зловещий вид.
– Ваше преосвященство, благодарю за то, что нашли для меня минутку, – произнес я.
Латти исподлобья взглянул на меня и произнес глухим низким голосом:
– Падре, прошу вас!
Я прошел в его кабинет, оказавшийся, к моему удивлению, небольшим. На столе, заваленном бумагами, возвышался монитор компьютера, в углу стояли принтер, факс и несколько телефонных аппаратов. Стену украшали распятие и портрет Адриана.
Указав мне на кресло, Эрвин Латти подошел к столу, склонил набок голову и, ощупывая меня взглядом, произнес:
– Падре, чем обязан вашему визиту?
Что-то в его тоне мне не понравилось. Епископ, как мне показалось, был очень обеспокоен. Неужели мой визит вывел его из равновесия?
– Ваше преосвященство, – заговорил я, – вам известно, с какой миссией я прибыл в Рим...
– Об этом все знают, падре, – свистящим голосом с легким акцентом (мы вели беседу по-итальянски) ответил он. – Вы ведете расследование смерти Адриана, ведь так?
Я почувствовал себя неуютно. Не зря епископа Латти называли «анакондой» – взгляд его выпуклых глаз, казалось, гипнотизировал. Трудно было поверить, что этот епископ из Эстонии (или из Латвии?) был желанным гостем у председателей правления транснациональных
– Мне известно, ваше преосвященство, что вы в тот день, когда святой отец впал в кому, посещали его. О чем вы говорили?
Епископ Латти хранил молчание в течение пары секунд, а затем выдохнул:
– О вещах, разглашать которые я не могу, падре. Да, в тот день я был у папы Адриана, мы... – епископ запнулся, подбирая слово, – беседовали примерно в течение сорока минут, после чего аудиенция закончилась.
Беседовали! Согласно надежной информации, понтифик кричал на епископа, причем так громко, что это было слышно сквозь плотно закрытые двери.
– И затем вы сразу же покинули Кастель Гандольфо? – продолжил я.
Епископ ухмыльнулся, показывая прокуренные зубы, и ответил:
– Сейчас я уже точно и не помню, падре. Кажется, аудиенция завершилась около семи вечера. Да, да, я наверняка уехал обратно в Рим, потому что мне требовалось уладить кое-что!
Я ему не поверил. Если предположить, что слухи небеспочвенны и папа Адриан действительно хотел уволить епископа, а возможно и предать огласке некие махинации, в которых был замешан Латти, то становится ясно: его преосвященство мог пойти на убийство.
– Правда ли, что папа Адриан предложил вам покинуть пост главы института религиозных дел по собственному желанию, пригрозив, что в ином случае вы будете уволены? – спросил я напрямую.
Эрвин Латти моргнул и прошипел:
– Измышления моих врагов, падре. У меня их, к сожалению, гораздо больше, чем друзей. Ваш брат Антонио входит в их число – врагов, а не друзей. Папа Адриан был признателен мне за мою службу и, конечно же, не помышлял о моей отставке, добровольной или вынужденной.
Я не сомневался, что Латти лжет. Зазвонил один из телефонов, епископ, извинившись, взял трубку. Произнеся несколько ничего не значащих фраз, он завершил разговор и сказал, вновь повернувшись ко мне:
– Вынужден констатировать, что наша беседа завершена, падре. Мне требуется вернуться к делам.
Снова оказавшись на площади Святого Петра, я достал записную книжечку и поставил против имени епископа жирный крест. Он был наиболее подходящим кандидатом в убийцы.
Вторым в моем списке шел префект Ватиканской библиотеки, шведский кардинал Густав-Адольф фон Тротт. Антонио организовал мне встречу и с ним – кардинал обитал в огромной квартире неподалеку от Ватикана. Швед тоже навещал папу в тот декабрьский день.
Увидев кардинала, я сразу понял, отчего его прозвали «наш Адольф». Фон Тротту было лет семьдесят, и он обликом чем-то неуловимо напомнил немецкого фюрера – та же челка (только не черная, а седая), усики, злобный взгляд. Швед отличался строптивым неуживчивым характером, понимал, что стать папой у него нет ни малейшего шанса, и принадлежал к стану противников Антонио.
Едва я оказался в квартире кардинала, как меня окружили несколько необычайно толстых кошек и котов. Одна из тварей зашипела на меня, и я услышал скрипучий голос «нашего Адольфа»: