Святой самозванец
Шрифт:
Луис объяснил Салати:
— До Винсенте Фокса ИРП всегда побеждала на всеобщих выборах, каким бы ни был подсчет голосов, из-за торговли влиянием и коррупции, управляемой сверху всемогущим действующим президентом.
— Как там эта старая шутка? — вставила Корал. — «Который час?» — спрашивает президент. — «Любое, какое вы скажете, мистер президент», — отвечают ему.
Луис и Салати рассмеялись.
— Винсенте обещал покончить со всем этим, — прибавил Луис. — И он начал что-то делать, действительно начал. Сейчас есть по три-четыре кандидата от партии, а не один, угодный президенту. Но, конечно, на выборах в 2006 году победил выбранный самим Фоксом
Корал заранее изучила вопрос. Да, Фокс стабилизировал экономику, но в процессе он и его преемник Кальдерон увеличили количество миллионеров в Мексике с двадцати четырех до поразительных ста семидесяти тысяч, в числе которых Карлос Слим, обогнавший Билла Гейтса и ставший самым богатым человеком в мире теперь, после смерти Тео. А количество самых нищих городских жителей — тех, кто живет менее чем на один доллар в день, — осталось на уровне двенадцати процентов, в сельских районах — около двадцати.
— Я полагаю, американский уровень бедности был бы богатством для большинства мексиканцев, — сказала Корал.
— Да, это правда, — подтвердил Луис мрачным голосом. — Есть надежда на партию ПДР, правящую в Мексике с 1997 года, но если ИРП вернется, может возродиться «идеальная диктатура».
Салати кивнул.
— Это то, что перуанский писатель Варгас Льоса назвал мексиканским однопартийным правлением. Как будто некогда жестоко подавляемая Испанией и, к несчастью, католической церковью в стране сохранилась та же психология. Даже во времена процветания правительство Мексики держит сапог на шее народа.
Луис страстно заговорил о девальвациях песо в 1982 и 1995 годах, которые обанкротили Мексику и уничтожили слабый средний класс.
Салати внимательно слушал, красивые собаки ели кусочки с его руки.
— И все же, несмотря на все это, — сказал Салати, — мексиканцы любят свою страну. Большинство не говорит о недостатках, как вы, Луис. Это их мать, и хотя она искалечена, но прекрасна. Иммигранты мечтают вернуться, и это не удивительно. Я видел экзотическую красоту Мексики, как и ее ужасы. Они существуют вместе, в истинном, непостижимом единстве.
Луис откинулся на спинку кресла, словно не знал, как понимать замечание Салати. Очевидно, оно не соответствовало идее реконкисты.
Салати сказал:
— Прошу прощения. Я должен позвонить на ваше западное побережье. Это займет некоторое время.
Когда они остались одни на террасе, Луис широко улыбнулся Корал.
— Ты знаешь о Мексике больше, чем я думал.
Она почувствовала открывшуюся возможность.
— Где твоя семья, Луис?
Он ненадолго задумался, потом встал и отодвинул ее стул.
— Наверное, если ты будешь знать, это поможет тебе в работе. Пойдем со мной.
Появился его двоюродный брат, и Луис велел ему позаботиться о Салати, если тот вернется к столу раньше них.
Корал последовала за Луисом вдоль террасы к закрытой занавесом стене салона, к запертой комнате. Он открыл ключом раздвижную дверь и пригласил войти. Корал ахнула, увидев темные силуэты.
— Не бойся, hermosa, — сказал Луис. — Стой здесь.
Ей понравилось, что он назвал ее по-испански «красоткой». Через несколько мгновений зажегся приглушенный свет, и Корал увидела в комнате фигуры людей.
— Не бойся, — повторил он.
Она почувствовала запах
Луис включил осветительный прожектор, и Корал увидела, что это статуи — коленопреклоненный мальчик, красивая женщина в натуральную величину, волосы которой падают на девочку, спящую на земле. На плечах женщины лежат сильные руки двух стоящих мужчин, один старше, другой моложе. Старший с отчаянием смотрит вдаль, на горизонт. Их окружают скалы и кактусы. Вокруг них разложены свежесрезанные ноготки, как и вдоль трехъярусного алтаря, подобные они видела в Мексике, во время Los Dias de los Muertos, Дня мертвых. Групповой снимок висит на стене, а над ним белая papel picado, папиросная бумага, на которой вырезаны затейливые узоры. Свечи и силуэты маскарадных фигур: куклы, курительная трубка, веер, роликовые коньки, мужское золотое кольцо.
— Кто они? — спросила Корал, слушая плывущую по комнате музыку.
— Моя семья, — ответил Луис. Он подошел к статуям и положил ладонь на спину мужчины, словно приветствуя его. — Я перевез их из своей прежней квартиры.
— Твоя семья?
Он прикоснулся к каждому по очереди.
— Хуан Пабло — мой отец. Эйлин-Рейносо — моя мать. Синтия Гуалли — моя младшая сестра. Эдуардо Ицли — мой старший брат. Роберто Мазатл — мой младший брат.
Она не знала, что сказать. Кто держит статуи своих родственников в гостиной?
— Господи. У тебя, у твоих сестер и братьев вторые имена народа науатль.
— Да, мои родители боролись против malinchismo [27] , расизма, созданного испанцами: чистокровные gachupines [28] и criollos [29] на вершине, многие касты mestisos посередине, indios в самом низу. Они дали всем нам и испанские, и мексиканские имена, потому что это то, что мы есть. — Стоя среди статуй, Луис казался ушедшим из этого мира.
27
Повышенный интерес ко всему иностранному (исп.).
28
Испанцы, переселившиеся в Латинскую Америку (исп.).
29
Креолы (исп.).
— Где они, Луис?
— Где-то в Тохоно О’одхам, индейской резервации в Аризоне.
— Они живут с индейцами?
— Нет.
Она посмотрела на алтарь и белые фигурки из папиросной бумаги.
— Почему они в аризонской индейской резервации?
Он отвел глаза.
— Они умерли.
— Умерли?
— Их останки находятся где-то в огромной пустыне.
— Что с ними случилось?
— Случился койот, человек-койот. В традиционной мексиканской культуре койот играл важную роль. Он не подчиняется власти, когда те заходят слишком далеко. Мы называем тех, кто тайно переправляет нелегальных иммигрантов через границу, пограничными койотами. Когда-то они были неплохими людьми, но в этой контрабанде стали участвовать наркокартели. Теперь многим койотам нельзя доверять.