Святой в Лондоне
Шрифт:
Барроу и Тил одновременно кинулись к нему, а он стремительно отпрянул назад, под прикрытие пистолета, как по волшебству появившегося в руке Попрыгунчика Униаца, которому на этот раз уже ничто не помешало показать, насколько быстро он может вытащить оружие.
– Назад, умники! – рявкнул Попрыгунчик, и оба детектива невольно сразу притормозили.
Оба политических деятеля, возглавлявшие популистское движение, пошли дальше – они отодвинулись к самым стенам комнаты.
– Исполняйте свой долг, – дрожащим голосом произнес министр. – Я приказываю вам арестовать этих людей.
– Не заставляйте хорошего человека идти на самоубийство, –
Быстро перелистав страницы, он нашел нужное место.
– Вот, например, для затравки. Очевидно, это имеет отношение к тем причинам государственной важности, которые упомянул Лео: "Пятнадцатого мая я вновь обедал с Фарвиллом, тогдашним государственным секретарем по военным делам. Он был склонен согласиться со мной, что инцидент в О-ла-Шапель может потенциально усилить трения между Францией и Германией. Когда же я увеличил первоначально предложенную мной сумму до пятидесяти тысяч фунтов, он согласился поставить перед кабинетом министров вопрос..."
– Прекратите! – взвизгнул Лео. – Это ложь!
Святой закрыл книгу и улыбнулся.
– Я бы не стал разыгрывать такую мелодраму, – небрежно произнес он. – Но это, конечно, шутка. Как я вижу, дело зашло слишком далеко.
Последовала долгая пауза, которую нарушил лорд Айвелдон.
– Конечно же, – надтреснутым голосом сказал он. – Шутка.
– Шутка, – эхом откликнулся Лео. – Э-э-э... конечно.
– И я думаю, – негромко добавил Святой, глядя на старшего инспектора Тила, – но шутка не в самом лучшем вкусе.
Из всех присутствующих Тил выглядел самым несчастным. Будет неправильно сказать, что он разобрался в происходящем. Нет, он не разобрался. Но что-то подсказывало ему, что тут нечисто. Вся сцена основывалась на какой-то фальши – на чем-то таком, что могло лишить его триумфа. Тил имел весьма смутное представление о том, как это может произойти сейчас, но раньше он настолько часто оказывался в подобных ситуациях, что в симптомах ошибиться никак не мог.
– И что же, черт побери, это за шутка? – сердито осведомился он.
– Вот Лео вам и расскажет, – ответил Святой.
– Шутка была настолько... э-э-э... глупой, что я... Короче, инспектор, когда мистер Темплер предложил нам купить это... э-э-э... литературное произведение, то мы, зная его, если так можно выразиться... э-э-э... несколько дурную репутацию, решили... э-э-э... что было бы неплохо слегка подшутить и над ним с вашей... э-э-э... невольной помощью. Э-э-э...
– В то время как вы, естественно, твердо были намерены купить эту книгу, – мягко подсказал Святой.
– Э-э-э... да, – чуть не подавился достопочтенный Лео. – Купить. Э-э-э... естественно.
– И купить сейчас же, – дрожащим голосом произнес лорд Айвелдон, вытаскивая чековую книжку.
– Э-э-э... конечно, – простонал достопочтенный Лео, вынимая ручку. – Сейчас же.
– Двести тысяч фунтов, не так ли, мистер Темплер? – спросил лорд Айвелдон.
– Цена уже немного возросла, – отрицательно качнул головой Святой. – Вам это будет стоить уже двести пятьдесят тысяч: мне нужна новая шляпа, а Фонд Саймона Темплера не предназначен для совершения подобных покупок.
У
– Кстати, Лео, – сказал Святой, – не забудьте напомнить Невиллу, чтобы он прислал и свой взнос. Если вы сейчас отправитесь прямо домой, то найдете его там в томительном ожидании. Невилл с огромным пистолетом в руках охраняет Подснежника: по каким-то причинам он решил, что Подснежник – это я.
– Заходил сэр Гумбольдт Куинн и оставил чек, – неуверенно сказала Патриция Холм.
Саймон взял его и присоединил к своей коллекции. Расправив бесценные бумажки веером, он положил чек достопочтенного Лео Фарвилла сверху и долго рассматривал его, горестно нахмурившись.
– Боюсь, что Лео слишком легко отделался, – сказал Святой. – Как подумаю, что можно было бы здорово досаждать Тилу, имея в кулаке министра внутренних дел, то начинаю считать, что даже Фонд Саймона Темплера не стоит такого удовольствия.
Но потом он вновь воспрянул духом.
– Правда, это сделало бы жизнь чертовски скучной, – заключил он.
Часть вторая
Большие деньги
Глава 1
Однажды некий литератор, у которого будет гораздо больше свободного времени, чем у меня, напишет бесценную монографию о дверях. Он укажет, что двери служат для входа и выхода, и сделает псевдофилософский вывод о жизни и смерти. Он будет говорить о дверях, которые американские дипломаты всегда хотят держать открытыми, за исключением тех случаев, когда они сами находятся в доме. Он может отвлечься и немного порассуждать о том, что думают о дверях волки. Почти неизбежно он упомянет некоторые знаменитые двери, такие, как двери собора в Пуалисси-сюр-Луар, на которых Вольтер нацарапал грубую эпиграмму, адресованную папе римскому; как Золотые Врата храма Пашка в Аллахабаде, на которых выгравированы семьсот семьдесят семь священных коров; как двери гостевого дома Цезаря Борджиа, которые всаживали стилеты в спины всех входящих, и так далее. Быть может, он все выдумает, как это сделал и я, но никто ни о чем не догадается.
Трудно, однако, вообразить, что дверь лондонского Барньярд-клуба займет место в таком каталоге, поскольку она была сделана сплошь из щелей и ничем не была знаменита. И все же, когда однажды поздно ночью эта дверь отворилась, чтобы выпустить Саймона Темплера на Бонд-стрит, она на мгновение превратилась во Врата Приключений.
Саймон Темплер стоял на тротуаре с сигаретой в зубах. Прохладный ветерок овевал его разгоряченный лоб и освежал легкие. Но, казалось, ему и не нужно было освежаться – он выглядел бодрым, как будто появился не из душного ночного клуба, а с пикника на природе. Его синие глаза смотрели так же внимательно, как и в любое другое время. На его губах играла полуулыбка, как если бы это было утро и его ожидал заполненный делами день. Но в действительности никаких дел у него не было. Саймон Темплер всегда готов был начать свой день в любое время, если он обещал приключения.