Святой
Шрифт:
– Дело не в этом, - ответила Нора. – Возможно, он и не будет злиться. Сомневаюсь, что он даже удивится. Но я многим обязана ему. Он значит для меня больше, чем семья, чем моя настоящая семья. И затем появляешься ты...
– В чем дело, Нора? Расскажи мне правду.
Нора отвела взгляд от Нико и посмотрела на огонь.
– Однажды я написала фантастический роман, - начала она, наблюдая за танцем умирающего пламени.
– Когда я была ребенком, они были моими любимыми - единороги, магия, драконы. Несколько лет назад меня застукали за писаниной.
– Не настолько хорошо?
– Ему понравилось. Но, сказал Закари своим чванливым британским редакторским голосом, я нарушила главное правило написания фэнтези. Видишь ли, если в твоем мире есть магия, каждый раз, когда волшебник использует ее, он должен за нее платить. Никогда не забуду слова Закари - магия не бесплатна. Сегодня я тонула в одиночестве и скорби и думала, что сойду тут с ума. Я загадала тебя, и вот ты - все, в чем я нуждалась. Похоже на магию.
– Почему я?
– Потому что единственный человек, которого ты мог считать отцом, просто умер. Ты на том же пути, что и я, только на несколько шагов впереди. Может, если я последую за тобой, то не потеряюсь. Я так боюсь потеряться.
Нико прикоснулся к ее лицу. Его пальцы скользили по дорожкам слез. Нора построила свою жизнь вокруг определенных убеждений, определенных истин, и теперь она начала сомневаться во всем.
– Какую цену ты заплатила, чтобы я оказался здесь?
Нора проглотила ком в горле.
– Я не могу вернуться, - прошептала она.
– Вернуться куда?
– Нико обнял ее обеими руками.
– В постель Кингсли.
Нора пристально посмотрела в глаза Нико. Она хотела, чтобы он увидел правду в ее словах.
– Ты должен знать, что не только у нас с Кингсли есть история, у нас есть свежая история.
– Насколько свежая?
– спросил Нико.
– Последний раз был ночью перед отлетом во Францию и поиском тебя.
Если слышать это было больно, то глаза Нико его не предали. Должно быть, она знала, что, однажды встретив Нико, больше никогда не будет интимно близка с Кингсли. Они провели вместе одну темную и прекрасную ночь. А теперь... она больше никогда не повторится.
– И, хотя ты можешь не воспринимать Кингсли как отца, в его глазах и в его сердце ты - его сын. Он больше никогда не прикоснется ко мне.
– Никогда не прикоснется к тебе? Потому что он рассердится?
– Нет. Потому что он любит тебя.
– Поэтому ты не хотела меня впускать?
Нора снова посмотрела на умирающий огонь.
– У Кингсли есть секреты, которыми он делится лишь с несколькими людьми. Ты можешь пересчитать их по пальцам одной руки, и я была одной из них. Теперь - нет.
– Она была не просто любовницей Кингсли, она была его Госпожой в те ночи, когда он нуждался в боли. Она также однажды носила его ребенка, хоть и ненадолго, это не то, что она могла рассказать Нико. В свое время расскажет, но не сейчас.
– Ты заплатила высокую цену за то, чтобы впустить меня.
– Очень высокую. У нас с Кингсли двадцать лет была привычка
Нико поднял ее руки и прижал их к своей груди.
– Ты скорбишь, - сказал Нико.
– И я не буду просить тебя принимать решение. Я только скажу, что, если бы это было моим решением, ты бы осталась со мной.
– И что? Выйти за тебя? Завести детей? Это не для меня. Я очень эгоистична.
Нико фыркнул.
– Эгоистичность - имя, которое зависть дает свободному. Я тоже свободен.
– Ты, правда?
– Да. И если бы я хотел жениться, детей, зачем мне преследовать женщину, годящуюся мне в матери? Теперь у меня есть сестренка. Зачем нужные другие наследники?
Нора наклонилась вперед и положила голову ему на грудь. Он поцеловал ее волосы.
– Не принимай пока никаких решений, - попросил Нико, лаская ее спину.
– Но знай одно - тебе всегда будут рады в моем доме и в моей постели. И я не заставлю тебя платить какую-либо цену.
Положив голову в изгиб его плеча и шеи, она вдохнула его аромат, успокаивающий ее сердце.
– Но не ты отправляешь чек.
Неохотно Нора выбралась из объятий Нико. Она редко, если вообще когда-либо, ощущала себя такой слабой с мужчиной. Горе довело ее до такого состояния. Она редко испытывала такую глубокую печаль. Ее утрата оставила ее потерянной. Утрата? Какое неправильное слово. Ничего не было утрачено. Что-то было отнято. Она чувствовала себя ограбленной, словно кто-то вломился в ее жизнь и украл ее драгоценности. Это не потеря. Это кража. И она знала, что никогда не получит это обратно.
Нико сполз с кровати и подошел к камину. Он бросил полено в угасающее пламя и оживил огонь. Он действовал быстро, не теряя ни времени, ни сил. Он сказал ей, что, когда был ребенком, то работал на виноградниках. Днём в школе. Вечером на работе. Ночью сон. Результат такой жизни - смышленость, сила и чистая совесть.
Он вернулся в постель и лег рядом с ней. Обняв ее, он притянул Нору к себе, прижимая спиной к своей груди и натянув покрывало на них обоих.
– Что случилось после смерти твоего отца?
– спросил Нико, вероятно, ощутив, что она не может и не станет говорить об их будущем.
– Как я и сказала, я поступила в Нью-Йоркский университет. У меня было будущее и деньги, чтобы заплатить за него. А потом наступил тот момент, которого я так ждала.
– Какой?
– Мне исполнилось восемнадцать. Я наконец-то получила водительские права. И Сорен с Кингсли начали меня тренировать. Кингсли отвел в первый для меня БДСМ-клуб - маленький, им управлял его друг. Это не было похоже на возвращение домой. Это было намного лучше, как будто ты приезжаешь в новый город и чувствуешь «да, я могу прожить здесь до конца своих дней» и мысленно пакуешь чемоданы.