"Святые" 90-е Пионер – Том II
Шрифт:
Глава 13
Сам не ожидал, но просидели до самого утра. Пили, говорили и снова пили. Тот пузырь что он выставил на стол, закончили сразу, и догонялись очень кстати завалявшимися в машине образцами Патринской продукции. На вкус дрянь редкостная, но горит, а это главное. Думал что захмелев, Шифер всё же про Афган расскажет, но видимо сильно неприятная для него была эта тема. Он и тогда-то говорил неохотно, через тридцать лет получается, а сейчас вообще молчал, избегая даже малейшего упоминания армейской жизни. Политика, ситуация с работой, деньги, люди — вот примерно те темы вокруг которых крутился наш разговор. Я ему обрисовал предложение Патрина, но от такого Шифер сходу отказался, а вот в мастерскую «подписался»
— Я ведь уже за нож схватился когда ты посигналил, — поделился Шифер, — решил хоть одного, но прирежу, остальные, глядишь, отступятся.
— Так сел бы?
— Да и чёрт с ним. Всё равно других вариантов не было…
Злой рок, или другое что-то, но выходит что мне снова чужую судьбу исправить шанс выпал, вот только каким боком оно теперь вылезет, тут я сомневался.
А утром узнал что пока мы пьянствовали, у нас объявили денежную реформу. Казалось бы, что сложного просто поменять деньги на новые? По сути, ничего. Только это если целью является действительно замена купюр, но тут совсем другое. Цель реформы не дать гражданам этого сделать. Борьба с нетрудовыми доходами, и вывод «лишних» денег из экономического сектора. Я не специалист, но знаю что какие-то умные головы посчитали что таким шагом смогут спасти стремительно коллапсирующую советскую экономику. Высчитали сколько может простой человек скопить, и всё что свыше этой суммы, решили изъять. Так-то мне по барабану, денег всё равно нет, но вот отец удивил.
— Кто же знал что так получится? — отмеряя шагами нашу маленькую кухоньку, сокрушался он, старательно отводя глаза от сидящей в углу мамы.
— Я и представить не мог что вся эта чушь окажется совсем не чушью!
Сначала его метания выглядели для меня не очень понятно, я-то знал что деньги у нас все в материал вложены, но оказалось что в дело вмешался форс-мажор.
— Ну принесли они предоплату, что мне, не брать надо было?
Пятнадцать тысяч рублей пятидесятирублёвыми купюрами, за три сотни гробов которые мы должны будем поставить до конца месяца, лежали перед родителями на кухонном столике.
— А по сколько менять можно? — поинтересовался я.
— Тысяча на человека. — «убитым» голосом ответила мама.
— А если купить что-нибудь?
— Что? Магазины пустые, за час смели всё что на прилавках было!
О том как выкручивались люди, я читал кое-что, но запомнил только два способа, и одним из них были билеты на поезд. Покупаешь куда-нибудь до Владивостока, потом сдаешь. Сумма вот только великовата для такого, пусть три тысячи мы обменяем в сберкассе, но всё равно остается ещё двенадцать.
— А тетя Катя на Главпочтампе ведь работает? — спросил я у мамы, имея в виду её подругу.
— Не знаю. В прошлом году работала. Наверное… — не «поднимая» глаз, вздохнула она.
— Если работает, отправь перевод бабушке, или вообще отцу.
— А смысл?
— Самый прямой, отправите свои старые деньги, а получите новыми купюрами.
Родители переглянулись.
— А что, может и получится…
Откладывать не стали, погрузились в машину, и на Главпочтамт. Мамина подруга не нашлась, так что встали в общую очередь, растянулась которая аж до самого выхода. Народ сообразил быстро, но хоть и потеряв пол дня, мы всё же отправили деньги — все пятнадцать тысяч. Пять мама перевела бабушке, ещё пятерку отец мне, и остаток я отправил Борисычу, его паспорт мы захватили по дороге.
А вообще, конечно, странно. Явно заказчики гробов знали о предстоящей реформе, и как смогли подготовились к ней. И наверняка отцу дали столько, сколько его бизнес смог бы переварить в случае потери. Ну а что, пятнадцать тысяч деньги немалые, тут не поспоришь, но убыток в чистом виде будет раза в три меньше, по себестоимости. Тяжко, но терпимо.
— Ты там с работой как, настроился? — вечером того же дня
— Ну так, потихонечку, опыта пока набираюсь… — уклончиво отвечал я, хотя на самом деле торговля шла в гору, и за неполные две недели, реализация спиртного превысила самые оптимистичные прогнозы. Цена, плюс хороший ассортимент, делали своё дело, даже те кто поначалу отказывался, с удовольствием стали брать. Моей заслуги тут особо не было, ибо торговля в стране с таким дичайшим дефицитом разительно отличается от насыщенных рынков. Только выложи на прилавок, с руками оторвут. Ни рекламы не нужно, ни условий особых, люди метут всё подряд, иногда даже не понимая на кой-это им. Тут на днях мне в довесок «кинули» фуру с сосисками польскими, подкопченое что-то там, так я её продал не отходя от телефонной будки. Тупо обзвонил директоров магазинов нашего и соседних районов, и распихал всю фуру. Даже себе попробовать не оставил. Цену, кстати, назвал на десять процентов выше Патринской, той что была заложена в накладной, поэтому ещё и сам заработал неплохо. С водкой так не получалось, контроль жёсткий, а тут прокатило с плюсом почти в тысячу рублей.
Пока я торговал, Шухер приступил к работе в мастерской. Он вообще всегда был лёгок на подъём, поэтому долго не рассусоливал, с прежнего места уволился, и сразу к нам. Я думал его на ткань поставить, как всех новичков, но оказалось что до армии он в ПТУ на столяра учился, так что особо и объяснять не пришлось, с ходу к делу пристроился.
И вроде бы хорошо всё шло, и у отца, и на моём новом поприще, да что говорить, даже с учебой проблем особых не было. Но видимо кто-то там, наверху, решил что не правильно это, скучно и однообразно.
Вечером двадцать пятого января, уже привычно забрав выручку за три дня, я поехал «сдаваться». Со мной были Гусь и Ваня, первые набранные в бригаду «бандиты». «Офис» наш располагался там же где и склад спиртного, в подвале детского садика, а ехать предстояло до дома Патрина в «Старом городе». Ничего необычного, объездная дорога, свет фар, негромкая музыка из динамиков, и вдруг резкий удар в бочину. Неожиданно, и очень больно. Я хоть и был пристегнут, хорошенько приложился о стойку головой, на какие-то мгновения потеряв сознание. Очнулся, и сразу за пистолет. Оружие было спрятано под креслом, но от удара куда-то переместилось. Пока отстегивался чтобы достать его, что-то заскрипело, с грохотом разбилось стекло в задней двери, послышался мат, возня, я обернулся, и практически в упор встретившись «глазами» с человеком в маске, попытался до него дотянуться.
Не вышло, ремень не дал, а человек в маске схватил сумку, и усмехнувшись — я видел это по его глазам, просто ушёл.
— Живы? — кое-как развернувшись, я вытащил из бардачка перочинный нож, и разрезал ремень. Гусь пробурчал что-то непонятное, а Иван вообще не шевелился.
— Держитесь.
Окончательно разобравшись с ремнем, я достал таки пистолет, и первым делом проверил кабину врезавшегося в нас ЗИЛа.
Как и ожидалось, — пусто, и никого рядом. Вернулся, помог вытащить Ваню, проверил пульс, осмотрел, и только убедившись что прямо сейчас он умирать не собирается, побежал к телефонной будке. Уже сняв трубку, долго искал двухкопеечную монету, пока не вспомнил что экстренные службы вызываются бесплатно. Набрал ноль два, коротко объяснил суть дела, и так же бегом ломанулся обратно, по пути сунув пистолет под большой булыжник рядом с дорогой.
— Не очнулся? — спросил я у Гуся, и получив отрицательный ответ, снова проверил пульс.
— Он, похоже, головой хорошо ударился, вон, шишка какая лезет. — Гусь аккуратно коснулся головы раненого.
А гематома действительно была нехорошая. Широкая у основания, кверху она сужалась, походя на огромный чирей. Казалось, тронь — сразу лопнет.
Ждали не долго. Первыми приехали гайцы, за ними с разницей в пару минут скорая. Ивана сразу на носилки, а нас с Гусем обошли вниманием, с виду-то мы здоровые, хотя у меня башка болит дико, а Гусь за бочину держится.