"Святые" 90-е Пионер. Том 1
Шрифт:
После чего задирал мне веко, махал стетоскопом у лица, щупал пульс, и в конце осмотра, вздохнув тяжело, каждый раз говорил,
— Вам поберечься бы, ещё пару таких ударов пропустите, и всё, насовсем к нам переедёте…
Наверное такое отношение, влияние лекарств и особая, как мне казалось, пластичность моего мозга, заставила меня принять текущую действительность. А именно тот факт что меня не разорвало прилетом фпв-дрона, а перенесло в прошлое. Звучит коряво, понимаю, но главное что я жив, в своём собственном теле образца девяностого года, ну и год сейчас, соответственно, так же девяностый.
Оказавшись за воротами больницы,
Автобус номер семнадцать — благополучно забытый мною жёлтый ЛиАЗ, — большой, мягкий и неспешный. Подъехал, с шипением открыл двери, и когда я запрыгнул внутрь, так же шипя закрыл их. А ведь когда я жил здесь, в это время, автобус был для меня привычным средством передвижения, и никаких лишних эмоций не вызывал. Да, я радовался дождавшись его, особенно если он не был забит под завязку, но того что ощущал сейчас, определенно никогда не испытывал. Это был восторг, смешанный с трепетом. А ещё боязнь что если пошевелюсь, жёлтый автобус исчезнет, и я вновь окажусь в том подвале.
«Улица Добровольского!» — объявил водитель, останавливаясь напротив такого знакомого, и в тоже время наглухо забытого места. Ни торговых центров, ни ларьков с магазинами, ничего. Дома, деревья, крашенные бордюры, спешащие по тротуару люди и почти полное отсутствие машин.
Не скажу что их совсем не было, но пока автобус, скрипя и покряхтывая, медленно катился по центральной улице города — проспекту Ленина, а я пялился в окно, встретилось нам всего с десяток автомобилей. Три легковушки: одна Волга и два жигуленка, точно такой же автобус под номером шестнадцать, и несколько грузовиков различной тоннажности.
Кроме столь малого количества машин, в глаза бросалось абсолютное отсутствие рекламы, застеклённых балконов, и натыканных повсюду магазинов. Первые этажи в домах по всему проспекту ещё оставались собственностью обычных граждан, и хотя я знал что такое положение вещей не надолго, глаз это радовало.
Проехав до остановки «площадь Шевченко», я пропустил заходящих в салон женщин, и вышел из автобуса. Можно было проехать почти до дома, но мне захотелось прогуляться, тем более ещё издали я приметил автоматы с газированной водой.
Как сейчас помню: Без сиропа одна копейка, с сиропом три. Причем можно выбрать, вишневый или сливовый.
Подошёл. Ну точно, так всё и есть.
Пошарив в кармане, нашел три копейки, взял стакан, сполоснул его, перевернул, и сунув монету в прорезь, дождался когда аппарат зашипит, наполняя граненую ёмкость.
Интересно, как бы отреагировали мои современники, увидев такое? Всего пара стаканов, и они ни разу не одноразовые. Да и вода для ополаскивания обычная, без обеззараживателей и тому подобного. И ведь никого это не волнует. Во всяком случае люди пользуются, совершенно не заморачиваясь. Вот к соседнему автомату подошла женщина с ребенком лет пяти, налила ему с сиропом, себе без. По-моему, стакан даже не ополоснула, так сунула, сразу.
Пацан выпил на мах и попросил ещё, но мамаша мотнула головой, и всё что ему оставалось, смотреть как она допивает свою порцию.
Я же не торопился. Пил долго, стараясь цедить мелкими глотками. Вкус был одновременно знакомым и незнакомым. Забыл я уже каким он быть должен, столько воды утекло.
В итоге, допив газировку, вернул тару на место, и осмотревшись, побрел в сторону дома.
Иду, а сам удивляюсь. Как с газировкой прямо, вроде и узнаю всё, и в то
Пройдясь по дворам расставленных в странном порядке пятиэтажек, вышел на прямую как стрела улицу. Растительности здесь пока немного, не наросла, и обзор открывается хороший. Справа куцые домики частного сектора, мелкие такие, убогие. Насколько я помню, лет через пятнадцать их все посносят, и настроят коттеджей.
А вот слева всё те же пятиэтажки, которые, — тут могу ошибаться, выглядят гораздо светлее чем те, из моего времени. И идти легко, в свои пятьдесят с хвостиком я уже и забыл каково это, когда ничего не болит, и стоптанные кеды кажутся вполне удобными.
Прошел до конца улицы, повернул направо, жадно впиваясь глазами в местную достопримечательность, высотку (десять этажей) с часами. Часы большие, видно издалека, показывают время, день недели и температуру. Весьма прогрессивная штука для такого маленького городка.
«Четырнадцать тридцать семь, пятнадцатое июня, пятница, t+24».
Так, стоп. Пятнадцатое?
В голове нехорошо кольнуло, заставляя напрячься. Как-то за всеми этими событиями я и забыл то, о чем забывать категорически не должен.
И вроде столько времени прошло, а всё сразу же перед глазами встало.
Пятница, вечер, дискотека. Хоть и почти не пил, но настроение приподнятое, повеселились на славу, и примерно в час ночи я, сославшись на ранний подъем — а так оно и было, отчалил.
Идти недалеко, через парк, минут десять и дома. Городок у нас сложный, криминальный, но во-первых, я местный, во-вторых, спортсмен, поэтому нарваться на неприятности не боюсь.
И зря. Топал себе по тропинке, песенку «прилипшую» напевал, и тут крик. Сначала не разобрал, думал показалось, но прислушавшись, уже не сомневался, кричала женщина.
Головой покрутил, определил направление, и не раздумывая, двинулся на звук.
Шёл недолго, почти сразу за кустами, буквально в тридцати метрах от тропинки, стояла машина, а возле нее, прямо на земле, насиловали женщину. Точнее насиловал один, двое стояли рядом, подбадривая «смельчака» сальными шуточками.
То что не наши, не с нашего района, определил сразу, лиц не видел, темно, но голоса были не знакомы.
Тренер мне всегда говорил, думай о хорошем, не давай волю эмоциям, держи себя в руках, и я держал. Но то что срабатывало на ринге, здесь дало сбой. Не знаю, может алкоголь так подействовал, или ещё чего, но как пелена какая-то захлестнула, — хоп, и мозг в отключке. Как бил, не помню. Помню только злость дикую, ненависть. Очнулся уже когда двое лежали без признаков жизни, а третий, тихо поскуливая, катался по земле.