Святые ночи. Страшные вечера
Шрифт:
– Так вот это, мы тогда кучу времени потратили. Всех жильцов дома опросили. Уже даже решили, что мамаши с ума посходили и сами детей своих убивать начали, – продолжал следователь. – И я решил позвонить ей. Ну так это, на всякий случай. Ты же знаешь, проблема у нас со специалистами. До тебя так вообще никого не было. А я это. Хоть и в отделе расследования сверхъестественного, я-то никакой не охотник, вообще не сталкивался. Сделали козлом отпущения, чтоб им пусто было.
Девушка подошла к трупу. Я вздохнул, подкатывая глаза, думая, что и она сейчас будет его тормошить и вертеть без перчаток. Или
Я предвкушал отвращение, обморок, истерику. Хоть что-то. Но девчонка меня разочаровала. Она осторожно подошла к телу, быстро проскользила по нему взглядом, останавливаясь на несколько мгновений на местах, понятных ей одной. Присев на корточки, девушка задумалась, осматривая глазные впадины, а потом надолго зависла над разорванной грудью трупа, наклоняясь все ниже и ниже. Казалось, что локон волос, выскочивший из-за уха, вот-вот пропадет в глубине раны. Но и этого не случилось.
Хмыкнув каким-то своим выводам, она поднялась и принюхалась. Теперь она не морщила нос от вони. Я видел, как шевелятся ее ноздри, пытаясь вобрать в себя побольше тошнотворных ароматов. Помотав головой, она вышла из арки во внутренний дворик, продолжая изучать и его.
– А Ясину я знаю давно, она моей теще помогала, вроде с домовым надоедливым. Да и это, жена моя к ней раньше обращалась, когда Лизочка моя заболела сильно. Врачи крест ставили. А Ясина мою дочку выходила, на ноги поставила. Разговоров о ней много, многие ее знают, по-разному относятся, по-разному отзываются. Кто-то вообще сторонится и говорит, что она сама нечисть. Вон как глаза порой загораются, ужас, аж мурашки бегают. Но мне-то она дочь вылечила. Так вот ее я и, это, позвал. Так, посмотреть. А она сразу сказала, что то не мамашки, что то игоша. И вот с ее помощью мы игошу эту поймали да и вытравили из нашего города. Стремная эта игоша. Знаешь, как выглядит?
– Как? – на автомате спросил я, следя как девушка возвращается к нам. Лицо ее снова поменялось. Интеллекта на нем не отражалось от слова совсем.
Уставший вид, сложенные бантиком розовые губки. Она была ребенком, лишь ребенком, который на краткий миг превратился в хищную девушку или все-таки нечисть.
– Дите это. Года три на вид. Замотанный в какие-то лохмотья. Рук, ног нет. Ходить не мог, только ползал, как змея. Башка такая большая, а во рту сотня маленьких острых зубов. А глаза огромные, черные-пречерные.
– Не сотня, – улыбнулась, подошедшая девушка. – Откуда у ребенка сотня-то? Их там максимум десяток. Я Ясина, – она протянула мне маленькую ладошку для пожатия.
Я молча проигнорировал ее жест и отвернулся к следователю, который даже не осмотрел место. Все время прожужжал мне на ухо.
– Вы место преступления осмотрели? – бросил я ему. – Можем уже расходиться? А то уже собрали толпу.
– Да-да, конечно, – спохватился Кочмарин. – Я сейчас. Я все это…
– Встретимся у Саввушкина. – закончил я разговор и направился в сторону своей машины.
– Ничего, ничего, Яся. Это Марк Всеволодович. Тот самый специалист, о котором я говорил, – услышал я последнее, перед тем как выйти из арки. – Он так-то нормальный, просто утро. Да и это вот все.
Бюро
В морге я чувствовал себя неуютно. И не важно, какой морг, красивый обустроенный, как в столице, или же обшарпанный, с коричневой клеткой плитки на полу, как этот. Давило все. Формалиновый запах, пропитавший блеклые стены, тусклый свет гудящих ламп, холодные лица работников.
Судмедэксперт Саввушкин, сотрудничающий с ОСС, был обнаружен нами в кабинете, он сидел за своим столом, практически неподвижно, закопавшись в бумагах. Я не мог оторваться от его длинного тонкого пальца, скользящего по тексту, который тот изучал. Мы сидели в кабинете уже примерно полчаса, ожидая, пока судмедэксперт выделит нам время. Тот же похоже над нами издевался, за то, что мы его дернули на работу в выходной.
Кочмарин и сюда притащил свою девку. Та сидела на продавленном кресле, подогнув под себя ноги, и с нескрываемым любопытством читала какую-то книгу по анатомии, которую самовольно вытащила из шкафа. Следователь вообще, похоже, задремал.
– Так-с, – наконец-то, произнес эксперт, откладывая в сторону изучаемые листки бумаги. – Вы мне постановление принесли, Андрей Леонидович?
– А? Что? – выбираясь из царства Морфея, спросил следователь.
– Постановление! – стуча крючковатым пальцем по деревянному столу, напомнил Саввушкин.
– А, да. Петр Иванович, вы это, поймите. Воскресенье же.
– У меня тоже воскресенье, – парировал эксперт, – Так, чтобы завтра с самого утра постановление было, – выдохнул Саввушкин, откидываясь на спинку стула. – Значит, вы по поводу второй юной леди? Ничем порадовать не могу. Умерла от обескровливания. Каким образом и куда делась абсолютно вся кровь, сказать не могу. Зияющая рана на груди. Грудь проломили так же, как и в прошлый раз, посмертно, как и удалили глаза. Глазной нерв перерезан острым предметом, возможно даже скальпелем. Органы все на месте. Других ран и ссадин нет. Отчет получите завтра. Вопросы?
– А насилие? – подала голос Ясина, не отрываясь от книги.
– Насилия нет. Девушка не девственница, но следов насилия нет, – отрицательно покачал головой эксперт.
– А сердце ее? – продолжила Ясина.
– Девушка, – поправил очки Саввушкин, – если бы у меня были сомнения по этому поводу – я бы сообщил.
– Извините, – наконец-то подняв голову, она взглянула на судмедэксперта. – А как была разорвана грудная клетка?
– Как и в прошлый раз.
– Мне не рассказывали.
– Я не могу ничего добавить. Я с таким не встречался. Кажется, на этот вопрос предстоит ответить вам.
– Но предположения у вас есть?
– Грудинная кость вырвана, оторвана по грудино-реберным суставам с обеих сторон. Прошу отметить – не удалена, не вырезана, а именно вырвана. Предположительно руками или лапами с длинными и невероятно сильными пальцами, – подумав, ответил эксперт. – Если, конечно, такое возможно.
– Спасибо, – поблагодарила Ясина и занырнула обратно в книгу. – Я все.