Святые окопы

Самаров Сергей Васильевич

Вообще-то, когда проводят похороны, хоть у мусульман, хоть у христиан, хоть у иудеев, хоть у язычников, всегда стараются позвать как можно больше людей. А здесь случилось что-то непонятное. Бандиты подходили к ущелью с двух сторон. Кстати, уже первый взгляд на карту показывал, что прийти они могли только из-за границы, потому что спецназ стоял в тупиковом ущелье, а вокруг было около десятка сквозных ущелий, которые имели выходы к границе. Видимо, из-за границы эти группы и пришли. Возможно, шли они мелкими группами, как и первые, по шесть человек в каждой. Исполнительные звенья, каждое из которых ориентировано на отдельное задание. Но все, вероятно, поддерживали друг с другом связь. Первые звенья были уничтожены. Но два бандита из последнего звена убежали. Один из них остался, видимо, на месте, а второй по связи сообщил остальным, что ущелье, где хранились деньги, занято спецназом.

Поэтому уже на территории России, чуть раньше, чем планировали, и не в том месте, в котором было запланировано, бандиты объединились. Но объединились они не в один сильный отряд, а в два, поскольку выходили к тупиковому ущелью разными путями. Если бы их интересовали только похороны убитого всеми уважаемого аз-Мазанхири, обе группы объединились бы в одну и обе участвовали бы в похоронах. Но носильщики унесли тело вправо от устья, а группа слева отошла куда-то, не пересекая возможную линию огня спецназа. Боялись через эту линию пройти? Едва ли. В это не верилось. Между противниками вроде бы состоялось временное соглашение о неведении боевых действий. Участию в похоронах, таким образом, левой группе ничто не мешало. Могла ли она пройти через горы на соединение с правой группой? Владислав Григорьевич внимательно просмотрел карту. Да, такая возможность была, но на этот путь ушло бы около двух дней. При этом левой группе пришлось бы так или иначе снова перейти границу, потом еще раз переходить, чтобы снова попасть в Россию. А там и пограничники могут среагировать и тоже пресечь переход огнем. И даже, вполне вероятно, более активным, чем в состоянии сделать это спецназ. Тот путь и более долгий, и более опасный. Нет. Похороны аз-Мазанхири не интересовали левую группу. Тем не менее она отошла назад в ущелье, из которого, вероятно, и появилась, и ждет там команды. Поскольку седобородый переговорщик приходил с правой стороны, резонным было предположить, что и бандитское командование находится в правой группе. Но и правая группа, получив своего покойника, тоже куда-то исчезла. Определить ущелье, в которое бандиты углубились с двух сторон, солдатам-наблюдателям не позволяли выступающие каменистые языки, отроги хребтов. Уже зайдя за первый язык, бандиты становились для наблюдателей невидимыми. При этом старший лейтенант Старицын предположил, что они оставили где-то хотя бы единичного наблюдателя, который должен следить за действиями взвода. Командир специально выделил двух человек, чтобы они осмотрели ближайшие высокие точки в командирский бинокль, которым пользовались поочередно, так как второго бинокля во взводе не было. И результат появился. Наблюдатель был оставлен правой группой на высокой точке отрога недалекого хребта. Но у него вообще не было бинокля и смотрел он, приложив ко лбу ладонь, чтобы не мешало солнце, уже перешедшее зенит.

Командир взвода позвал взводного снайпера младшего сержанта Дениса Лохматого.

– Денис, – не высовываясь из-за камня, чтобы не демонстрировать себя, показал старший лейтенант в ту сторону, – там на отроге хребта наблюдатель. Он нам слегка мешает. Объясни ему, что смотреть за спецназом даже в замочную скважину не рекомендуется, не говоря уже о том, чтобы смотреть так открыто.

– Понял, товарищ старший лейтенант, работаю…

Наблюдателя Лохматый нашел через полторы минуты. Еще с десяток секунд прицеливался. Потом коротко и негромко щелкнул выстрел, в результате которого бандиты лишились наблюдателя.

– Он, товарищ старший лейтенант, как раз приподнялся, по телефону разговаривал. Ему позвонили…

– Почему думаешь, что позвонили ему, а не он?

– Трубку из кармана вытаскивал торопливо.

– Значит, там есть связь? А у нас?

Младший сержант Вацземниекс, присутствующий здесь же, отрицательно покачал головой.

– Только что проверял…

– Возможно, у наблюдателя была не сотовая трубка, а переговорное устройство, – объяснил ситуацию Лохматый. – В прицел трудно было определить, он же не рядом, а «переговорка» в другом диапазоне работает.

Оставалось ждать развития событий…

Глава третья

Хамид аль-Таки вернулся быстро, хотя ходил он по-стариковски мелкими шажками и даже шаркал, словно у него не было сил поднимать ноги. Отряд ждал его там, где остановился, на расстоянии восьмисот метров от входа в ущелье. По другую сторону от входа на таком же расстоянии стояла вторая половина отряда. Общались друг с другом только с помощью переговорных устройств, поскольку после включения «глушилки» сотовая связь работать прекратила.

Подходя к эмиру, аль-Таки никак не показывал лицом результаты переговоров – выглядел бесстрастным и загадочным. И Аслан аль-Мурари, сколько ни всматривался, не мог понять, сумел ли договориться Хамид о своих разведчиках или не сумел. Но, видимо, слова так и рвались с языка инженера-электронщика.

Не успел он подойти к эмиру, как тут же доложил:

– Все в порядке, эмир. Русские уважительно отнеслись к мусульманскому обычаю и разрешили прислать четверых носильщиков. Только без оружия и с условием, чтобы они по сторонам не зыркали, а то командир у них сильно лютый и подозрительный, если что заподозрит, прикажет носильщиков расстрелять. Но и на том спасибо, что согласились. Слава Аллаху, мы сумеем достойно похоронить уважаемого аз-Мазанхири.

– Ты с командиром разговаривал? – спросил эмир.

– Нет. С сержантом. Даже, кажется, со старшим сержантом. Это заместитель командира.

– Сколько там человек, не узнал?

– Сержант или старший сержант бывает заместителем командира взвода. У командира роты или батальона, если есть заместители, то это уже офицеры. Значит, здесь не больше взвода. Взвод – это около тридцати человек.

– А может один командир взвода командовать сразу несколькими взводами?

– Думаю, что может. Но может командовать при этом одним или двумя отделениями своего взвода, а отделений во взводе три. А может вообще командовать тремя-четырьмя своими подчиненными. Так что я лично не знаю, как определить численность русских, а разброс у меня получается неприлично большой. Может, носильщики окажутся более удачливыми. Назначьте, эмир, в носильщики самых сообразительных и глазастых. И чтобы умели смотреть, не поворачивая головы.

– Я уже назначил. Все – опытные бойцы, прошедшие много боев и много раз ходившие в разведку. Они увидят, что требуется увидеть. Я проинструктировал. Носильщики! На выход…

Носильщики выглядели людьми предельно простыми и чистосердечными. Эмир еще и по внешности их выбирал. Внешность в данной ситуации является важным фактором, она должна говорить о благодарности за разрешение забрать тело и вообще о смирении и добром нраве. Чем проще выглядит человек, тем больше ему доверяют. Это уже давно известно и всегда используется в мировой практике, например, при проведении террористических акций с использованием шахидов. Настоящий шахид всегда должен выглядеть неприметным, хотя в современном мире это не всегда удается, потому что идейных шахидов становится найти все труднее и труднее. Вера в людях скудеет день ото дня, и приходится использовать различные химические препараты. А человек, находящийся под действием препаратов, наоборот, привлекает к себе внимание и часто определяется даже внешне.

Носилки были приготовлены заранее. Срубили два шеста, между ними привязали одеяло.

Время терять не стоило, и носильщики тронулись в путь. Аслан аль-Мурари в бинокль наблюдал за тем, как их встретил у входа в ущелье какой-то солдат, что-то сказал и повел за собой. Оставалось ждать.

Эмиру казалось, что время тянется чрезвычайно долго. Он уже думал, что с носильщиками случилась какая-то неприятность. Не зря же прозвучало предупреждение о лютом и подозрительном командире спецназа. А если автоматы с глушителями, то и расстрела безоружных носильщиков слышно не будет. И как выяснить, что приключилось с посланными, эмир не знал. Он даже хотел снова послать Хамида аль-Таки, когда из ущелья вышел сначала солдат, посмотрел в обе стороны, а потом и носильщики появились. И медленно, с уважением, как и полагается похоронному шествию, несли чье-то тело. Это, естественно, был не аз-Мазанхири, он уже давно похоронен в Сирии с соблюдением всех мусульманских обрядов, и даже омовение совершалось троекратно с водой, в который добавляли кедровый порошок и камфорное масло. Того, кого несут сейчас, тоже похоронят с честью и уважением, решил эмир, только ни кедрового порошка, ни камфорного масла в отряде нет. Но в этом случае можно обойтись просто чистой водой и троекратным омовением под молитву, которую прочитает кто-нибудь из тех, кто никогда не расстается с Кораном. Такие моджахеды в отряде есть.

Главное, перед атакой надо все тщательно взвесить и продумать. Но для этого следует дождаться результатов разведки…

Четверо носильщиков подошли к месту, где стоял эмир, и опустили носилки на землю. Опасаясь, что спецназовцы наблюдают за ним в бинокли, и желая показать, что он действительно посылал за телом известного человека, Аслан аль-Мурари подошел к носилкам, присел и взял убитого за руку, словно бы разговаривая с ним. Так, не выпуская руки, повернулся к носильщикам и спросил:

– Много там убитых?

– Мы видели только шестерых в самом конце ущелья, рядом с костром и «схроном», и еще пятерых недалеко от входа. Но земля везде залита кровью. Наверное, убили многих.

– И что там со «схроном»?

– Его, похоже, не вскрывали. Спецназовцев рядом не было. Только около потухшего костра лежало шестеро наших. Они, видимо, тоже в «схрон» не заглядывали. Впечатление такое, что там все целое и нетронутое. Замаскировано хорошо, камни лежат, как и положено.

– Спецназовцев сколько?