Святые окопы
Шрифт:
– Еще раз говорю, не сгущай краски, старлей. Минут десять назад к тебе в помощь вылетели два «Ночных охотника». Через пятьдесят минут будут на месте. Эти машины бандитов уничтожат в секунды. Сейчас под загрузкой стоят два вертолета. В помощь тебе насобирал все, что смог. Автороту с машин снял, поваров из столовой. Больше некого. Все в разгоне, на заданиях…
– Я понял, товарищ подполковник. На всякий случай, если подмога опоздает, запоминайте…
– Что еще?
– Сразу после входа в ущелье, как войдете, налево и вверх по склону. Сначала будет наша линия обороны. Оттуда по
– Что-что? – Подполковник, видимо, подумал, что старший лейтенант сошел с ума.
– Это плата банде за проведение террористических актов на олимпийских объектах в Сочи. Там же, в одной из сумок, подробные карты и инструкции по проведению актов.
– Я понял. Сейчас самое важное – вас вытащить.
– Невозможно. Мы находимся в тупиковом ущелье. На выходе бандиты. Они нас не выпустят. Войдут и убьют. Но мы постараемся и сами их убить. Есть способ. «Схрон» заминирован. При попытке открыть произойдет взрыв. Там пятьсот килограммов пластита. После взрыва обвалятся обе стены ущелья. Здесь будет братская могила.
– Бандиты все равно уже никуда не уйдут. Попробуй вырваться и уведи своих оставшихся людей. Трое с тобой?
– Трое. Уйти нам уже некуда, прорваться не сможем. Будем взрывать и себя, и бандитов. Я уже решил, солдаты со мной согласны.
Не убирая от уха трубку, старший лейтенант посмотрел поочередно на слушавших его разговор солдат. Старший сержант Ломаченко сосредоточенно нахмурился и кивнул. Младший сержант Вацземниекс сначала улыбнулся изуродованным лицом, потом нос свой потрогал и тоже кивнул. Ефрейтор Жулудков просто и буднично сказал:
– Согласны…
– Не торопись… – стоял на своем подполковник. – Я приказываю тебе спасти оставшихся солдат. Приказываю! Категорично!
– Легко приказать, товарищ подполковник. Но как это сделать?
– Давай вместе думать…
В это время связь прервалась…
Глава одиннадцатая
Чему радовался Хамид аль-Таки, эмир Аслан аль-Мурари не понимал, но он отчетливо видел, что аль-Таки был почти счастлив. Или ему доставляло удовольствие понимание ситуации, при которой, как он говорил раньше, чем меньше людей останется в отряде, тем больше заработают другие, и Хамид радовался своей возможности заработать? Однако, чтобы заработать, требуется еще и дело сделать. То есть требуется добраться до Сочи, провести все акты, а потом уже возвращаться с чувством выполненного долга, чтобы получить вторую половину обещанной суммы. Вот тогда можно быть довольным.
Но вообще, как можно быть довольным, когда до денег еще не удалось добраться, и даже неизвестно, удастся ли вообще? Вторая атака тоже захлебнулась собственной кровью. Конечно, и спецназовцам перепало основательно. Однако неизвестно, сколько их там осталось и в каком они состоянии. Но каждый из спецназовцев сейчас понимает, что его ждет, если отряд аль-Мурари возьмет штурмом их укрепления. На пощаду никто, конечно же, не надеется. И правильно делают,
Конечно, в красивых сказках про великих героев много говорится о милосердии и уважении к доблести врага. Но жизнь состоит не из сказок, а из жестоких будней, и потому она такая трудная. Аслан аль-Мурари не встречался в своей жизни с милосердным противником, поэтому и сам не понимал значения такого слова. В его понимании милосердие – это слабость. Помилованный враг, особенно если он доблестный воин, уже завтра, не залечив сегодняшние раны, снова может встать против тебя. И этот враг будет вдвойне страшен, потому что он уже научен горьким опытом поражения. Нет, в этом случае помилованных не будет. Дух Субхи летает над полем боя и вопиет об отмщении. И духи других убитых моджахедов тоже здесь же. Они верят и надеются, что их эмир не пощадит их убийц. И он не пощадит…
– Хамид! – позвал аль-Мурари.
– Я здесь, эмир.
– Посчитай мне, сколько людей осталось?
– Я уже посчитал. Вместе с тобой – двадцать девять человек.
Это уже было катастрофой. Семьдесят семь моджахедов по большому счету уже было катастрофой, но тогда радовало счастливое число. Сейчас уже и этого нет.
– Ты молодец. Твоя мысль опережает мои вопросы. А сколько осталось тех, что пришли со мной из Сирии? Посчитай.
– Я уже посчитал, эмир. Твоих ветеранов осталось только трое. Все остальные – из тех, кого я привел в отряд, пакистанское пополнение.
Последняя фраза Хамида прозвучала как-то особенно. Как победная песнь и даже как угроза эмиру аль-Мурари.
– Чему ты радуешься, Хамид?
– Я разве радуюсь, эмир? Я просто сильно возбужден. Возбужден и озадачен.
Но это не было простым возбуждением, эмир был в этом уверен. Он всегда хорошо чувствовал людей, и именно это помогло ему в свое время подобрать хороший состав в свой отряд. Тот состав, с которым он почти два года воевал в Сирии, и воевал успешно.
– Чем ты озадачен, интересно услышать.
– Тем, как мы будет теперь добираться до «схрона».
– У нас есть к нему тайный подземный ход?
– Если бы был, мы уже давно были бы там.
– Правильно соображаешь. Тогда сообрази, как мы будем в действительности добираться до своих денег. Может, ты что-то придумал интересное и не хочешь со мной поделиться?
– Я думаю, нам придется идти на третий штурм. Всем вместе и тебе тоже, потому что каждый ствол сейчас дорог.
– Вот видишь, как у нас совпадают с тобой мысли. Нам всем придется идти.
– Прямо под пули, если там будет кому стрелять…
– Что ты хочешь этим сказать? – не понял эмир. – Когда моджахеды выходили из ущелья, в них еще стреляли.
– Стреляли, – согласился Хамид. – Но это была, мне кажется, агония. Там не могло остаться много боеспособных спецназовцев. Они все многократно ранены и истекают кровью. Я сейчас сам проверял. Прошел перед входом, и в меня никто не стрелял.
– Надеяться на такое глупо. Пошли лучше своих парней, пусть отключат «глушилку». Мне нужно позвонить мистеру Суфатану.