Святые Спасения
Шрифт:
Достаточно скоро «Спасение жизни» доказало его правоту. После ухода поисковых партий Алик услышал приказы единого сознания, даже не концентрируясь на разрозненном бормотании в глубине головы. Требования были четкими и однозначными. Всем кораблям в ангаре было приказано покинуть ковчег. Каждому задали траекторию, и в каждом случае вела она прямиком в гигантскую солнечную корону.
Вся эта суета в ангаре разорвала половину паутины информационных нитей, которая так тщательно плелась много месяцев. Хорошо еще, что часть сети прокладывалась под потолком, так что у людей осталось еще достаточно
Врата выглядели как призрачный шар в сотню километров в поперечнике, окруженный роем кораблей Решения, снующих вокруг него, как электроны вокруг ядра. Если бы не они, Алик никогда бы и не догадался о существовании сферы. Слепящий серебристый свет галактического ядра, отражающийся от фюзеляжей, мерцал и искажался, окунаясь в странные силы, определяющие границы врат пузыря пустоты, от которой исходило монохромное зарево, столь зыбкое и неуловимое, что Алик даже засомневался в его существовании. Но по ту сторону был анклав: область, или строение, или королевство, или какое–то иное пространство, в котором, по словам неан, время текло медленно.
«Гос–споди, чертовски надеюсь, что они не солгали насчет этого».
Существование анклава отзывалось в едином сознании «Спасения жизни» удовлетворением, которое росло по мере приближения к вратам.
— Самодовольный засранец, — пробормотал Алик, усевшись на каменный выступ, который уже считал «своим».
Рубка снова окутала его. Дисплеев с данными стало существенно меньше, консоли по большей части представляли собой пустые блестящие поверхности.
Однако проклятая голубая каемочка осталась.
Он быстро просмотрел скудную информацию. Телеметрия сферы–передатчика показывала, что она израсходовала больше восьмидесяти процентов активных молекулярных блоков, составлявших ее толстый корпус, потеряв больше половины первоначального размера.
Изображение, поступающее с сенсоров передатчика, показывало огромные додекаэдры, омытые великолепным серебряным светом ядра. Тарелки были составлены из стокилометровых шестиугольных сегментов. Алик предположил, что, когда их только–только изготовили, они были зеркально яркими, как и человеческие астроинженерные конструкции. Но века пребывания в космосе и интенсивное излучение звезды поистерли поверхность до тусклой белизны: лишь несколько полированных полосок осталось там, где копились тени.
Интересно, сколько они уже торчат здесь, прислушиваясь к радиосигналам?
— Пожалуй, худшей невезухи во всей вселенной и не представишь, — сказал он.
— В смысле? — не понял Каллум.
— Быть расой, эволюционировавшей на звезде неподалеку отсюда, в сердце крестового похода оликсов. Я хочу сказать, если живешь на планете где–то в районе Сол, у тебя есть по крайней мере хоть какой–то шанс. Тебя предупредят неаны, у тебя будет время построить несколько спасательных кораблей и разработать какие–нибудь безумные планы вроде нашего. Но здесь — здесь отклик мгновенен. Ты едва–едва поднял голову над парапетом, чтобы взглянуть на чудо вселенной, и — бац! — в следующее мгновение ты уже
— Может, именно отсюда и пришли неаны, — сказал Юрий. — Они были на той же технологической стадии, что и оликсы, жили всего в паре световых лет и видели, что те делают. Они не воинственны, поэтому убежали — и поклялись предупредить любую расу, которую смогут найти.
Все посмотрели на Джессику, а та пожала плечами.
— Слушайте, серьезно. Я. Не. Знаю.
— Извини, — смущенно пробормотал Каллум.
Когда сфера передатчика приблизилась к радиотелескопу, Алик разглядел на гигантских полотнищах полированного металла изъяны. Огромные шестиугольные сегменты подверглись термической деформации, так что они уже не совсем плотно примыкали друг к другу. Некоторые приподнялись, другие немного съежились. Микрометеориты пробили в них небольшие сквозные дыры, над которыми потом поработал вакуум, оставив рваные края, — как будто металл гнил, как сырое дерево.
Алик подождал, пока бортовой ГенвТьюринг разместит передатчик в точке, удаленной от центра на тысячу триста километров. Теоретически оттуда любое электромагнитное излучение должно было отразиться в сектор пространства, где находится Сол, — с усилением уровня сигнала.
— Не знаю, как другие, — сказал он, — но этот радиотелескоп явно нуждается в серьезном ремонте.
— Тебе повезло, — откликнулся Каллум. — Мой нуждается в полном демонтаже и замене. В одной тарелке тут дыра размером с Лох–Несс.
— Это хорошо, — сказал Юрий.
— Как это? — удивился Алик.
— Это значит, что деятельность оликсов тут не кипит. Все их корабли сосредоточены в кольце и вокруг червоточин. Им потребуется время, чтобы перебросить сюда что–нибудь, когда мы включим передатчики.
— Мой почти на месте, — сообщила Кандара.
— Джессика?
— Пять минут. Сенсоры передатчика не обнаружили тут никаких кораблей.
— Гадские телескопы, — пробурчал Каллум. — Кто знает, что у них в середине. Кто–то же должен следить за приемниками.
— Отсутствие кораблей и состояние тарелок обнадеживают, — ответил Юрий. — Трансляция может сойти нам с рук.
— Девяносто минут, если повезет. Но поймать Сигнал поможет только чудо.
— Они будут следить, — сказала Кандара. — Будут–будут.
Через десять минут все вышли на позиции.
— «Спасение» взбесится, — радостно заявил Алик.
— Надеюсь, — кивнул Юрий. — Готовьтесь.
Когда начался обратный отсчет, Алик в последний раз проверил положение передатчика. И при счете «ноль» отправил Сигнал.
Центр каждого передатчика представлял собой плотный шар активных молекул, формирующих динамическую решетку, предназначенную для изоляции отдельных антипротонов. Решетка должна была отключаться при длинной последовательности, обеспечивая полноценную аннигиляцию материи/антиматерии, при этом высвобождаемая энергия запускала феноменально мощный электромагнитный импульс. Теоретически это должно было длиться девяносто минут.
Но запутанная связь Алика с передатчиком тут же оборвалась: чувствительная бортовая электроника мгновенно вышла из строя от энергетической бомбардировки.