Святые заступники
Шрифт:
Однако обер-прокурор начал за здравие:
— Ее императорское величество очень довольна вашими действиями в Таганроге, приведшими к признанию госпожой Величко своего… гм… не очень красивого прошлого. Я думаю, это сообщение будет вам достаточной наградой?
Конечно, остается молча склонить гривастую голову в знак согласия и благодарности к престолу, а заодно к обер-прокурору, добывшему для него сей подарок. «Мог бы выговорить что-нибудь посущественнее, старый черт!» — подумал отец Евгений и сам себя перебил другой мыслью: «Не для этого звал! Что-нибудь еще задумал!»
И в самом деле Победоносцев продолжал своим раздражавшим его собеседника привычным тоном лектора университета:
— Удачное
Отец Евгений постарался не слушать вступительной части лекции и весь обратился в слух, когда Победоносцев перешел к существу дела.
— Поедете в Тамбовскую губернию, в Саровскую пустынь, — жестким, уже совсем не лекторским тоном говорил обер-прокурор, откинувшись на высокую резную спинку кресла. — Туда же по моей депеше прибудут епископы… гм… Я еще подумаю, какие именно. Числом пять или шесть. Назначенные указом синода на предмет освидетельствования мощей Серафима Саровского.
Привыкший владеть собой, отец Евгений на этот раз несколько несдержанно воскликнул:
— Как?! Опять?
— Именно опять, — спокойно подтвердил обер-прокурор. — Вы, я вижу, знакомы с историей. Захватите с собой ваш кодак, придется заснять содержимое гроба. Не стесняйтесь снимать, ежели внутри гроба окажется всякая чепуха.
«Значит, именно так и окажется!» — тотчас решил смекалистый поп.
— А в случае, если владыки будут иного взгляда на сей предмет? — на всякий случай спросил отец Евгений.
— Не будут, — уверенно ответил обер-прокурор и поднялся. Отец Евгений вскочил и поспешил откланяться. Он знал, как не любит старик, если посетитель задерживается!
В Тамбов отец Евгений выехал из Петербурга поездом, а от Тамбова до Саровского монастыря ехал лошадьми. Цели своей осторожный молодой священник не хотел открывать местному губернскому начальству, поэтому прибег к найму парного извозчика и тащился по пыльной, плохо укатанной дороге долгонько. Ну, а прибыв в пустынь, волей-неволей открылся, хотя, конечно, далеко не полностью, старому настоятелю монастыря, донельзя перепуганному появлением синодального чиновника в рясе. Старику почудилось, что предстоит расследование о судьбе пожертвований, собираемых в кружки многочисленной монастырской братией не только в Тамбовской губернии, но и подальше. Поэтому сообщение о предстоящем открытии гроба старца Серафима прозвучало в ушах игумена райской песнью. Он было собрался сделать уже сейчас нужные распоряжения, но отец Евгений остановил его:
— Подождем прибытия владык…
Известие о предстоящем прибытии сегодня-завтра епископов из соседних губерний снова ошеломило игумена. Отец Евгений постарался привести его в себя строгими словами о необходимости приготовить помещения и «архиерейский стол».
Архиереи прибыли все какие-то запуганные; телеграмма обер-прокурора вселила в каждого страх: а ну как не угожу? Да и чего он добивается? Если и в самом деле открытия нетленных мощей — это одно, а если иного…
Вот тут-то и загадка! Заступник православной церкви, насадитель самодержавия и православия «штатский патриарх», как его именовали между собой, оглядываясь по сторонам, чины церкви постарше, едва ли ищет и добивается церковного конфуза. Зачем ему сдалась бы правда о мощах, на поверку оказавшихся сгнившим трупом? Нет, наверно, он стремится к другому! Наверно, придется признать тело покойного Серафима (и чего они там в Петербурге вдруг о нем вспомнили?!) нетленным.
И один только известный погромщик и черносотенец, саратовский епископ Гермоген (тезка неудачливого иеромонаха, о котором выше шла речь), смекнул сразу, в чем
Оставшиеся четыре архиерея смутились внезапным отъездом самого молодого и активного из них, но отец Евгений сумел им почтительно объяснить, что Гермоген Гермогеном, однако обер-прокурор ожидает беспристрастного описания и что поэтому, не теряя времени, надлежит приступить к вскрытию гроба…
Победоносцев, надев очки в черепаховой оправе, читал представленный ему отцом Евгением акт. Следуя своей многолетней служебной привычке, обер-прокурор никогда не читал ответственных бумаг в присутствии подчиненных, хотя бы и преданных без лести: подчиненные не должны видеть волнения на лице начальника. А представленный ему акт способен был взволновать Константина Петровича радостным волнением. За подписью четырех викарных епископов черным по белому было написано: «Найдено во гробе лишь небольшое количество сгнивших костей, труп Серафима Саровского окончательно разложился».
К акту было приложение: хороший фотографический снимок, изображавший именно то, что значилось в акте. Вокруг полусгнившего ветхого гроба важно стояли четыре архиерея, четыре бородатых старика, хотя и совсем разных, но чем-то на одно лицо. На обороте подлинность фотографии заверялась подписью и печатью игумена монастыря.
Победоносцев нажал кнопку звонка и приказал вошедшему чиновнику:
— Карету!
Победоносцев срочно поехал во дворец и все же опоздал на час: епископ Гермоген уже успел побывать у царицы.
Епископ Гермоген сказал царице: да, мол, не исключено, что архиерейская комиссия и не найдет мощи нетленными, но что из этого следует? Церковь признает мощами все останки покойного святого: кости, волосы, даже пепел. Именно в этом смысле высказалась и Московская духовная академия, а им ли, академикам, не знать!
— Пусть я буду ввергнут в темницу за свою правду, — нашептывал епископ трепетавшей от религиозного волнения царице, — все равно! Серафим Саровский был святой, и его молитвы перед престолом всевышнего за царствующий дом доходчивы!
Епископ Гермоген, бравого вида мужчина с черной патриаршей бородой, человек в высшей степени опытный в делах подсиживания и подкладывания свиньи, действовал, собственно, наверняка: он был осведомлен о страстном желании царицы срочно возвести хоть кого-нибудь из умерших старцев в ранг святого и тем «заслужить» перед господом богом. Дескать, боженька пошлет ей за это сына-наследника. Осведомлен был епископ и об антипатии государыни к обер-прокурору — верный признак его скорого заката. Вот епископ и играл, так сказать, на понижение, на верные шансы утопить обер-прокурора. Победоносцев желает с пренебрежением показать царице сгнившие кости кандидата во святые? А мы, мол, заранее объявим сие неубедительным! Конечно, был какой-то риск попасть впросак, но кто же выигрывает без риска? А выигрыш свой епископ ясно видел в митрополичьей митре. При Победоносцеве ему не видать ее как своих ушей!