Святые заступники
Шрифт:
Царица внимала шептуну с восторгом. Вот когда она сумеет показать своему Нике всю мерзость его старого воспитателя! Победоносцев — враг российской державы и враг помазанника божьего!
Епископ был на волне необыкновенной удачи, которую приписывал своей проницательности. Черт с ним, с этим Саровским! Рядовой монах, к тому же с придурью: страдал падучей. Однако была у него заслуга, ради которой стоило покадить перед царицей: сенатор Каблуков, человек преданный православной церкви, доносил царю в 1826 году, что Серафим Саровский при известии о повешении Николаем Первым декабристов «плясал в своей
— Предан был старец православному царю, вельми предан, — уверенно закончил епископ и поднялся, благословляя царицу: он-то знал, что уходить с высочайшего приема надо, как актеру со сцены, в самый выигрышный момент. Царица приникла к пухлой надушенной руке епископа…
Победоносцев прибыл во дворец с верной, как ему казалось, картой: донесением комиссии архиереев о, так сказать, некондиционности мощей Серафима. К своему удивлению, он встретил более чем прохладное отношение царя к этому известию. Принимавший его царь сказал:
— А вы знаете, Константин Петрович, даже Московская духовная академия и та высказалась в том смысле, что нетленность тела усопшего совсем не обязательна для святых.
А фотографию, сделанную отцом Евгением, на которую обер-прокурор возлагал особенную надежду, столь она была отталкивающа, царь даже и не посмотрел. Вообще прием был более чем сухой, и, отбывая, Победоносцев со злобой подумал: «Это дело рук епископа саратовского Гермогена. Неспроста он покинул пустынь, не дожидаясь приезда остальных епископов! Было бы мне предупредить его ход. Но как, если царица и слушать меня не хочет, а он, конечно, прежде всего кинулся к ней!»
Каждый раз, когда в дела управления или церкви вмешивалась Александра, получался скандал. Вот и теперь… Конечно, царь легко пошел на канонизацию Серафима («лишь бы Алекс успокоилась!»), да мало того: высочайшая супружеская пара сама выехала в пустынь на торжество объявления мощей святого нетленными, пренебрегая архиерейским актом и опасливым предупреждением Победоносцева. Да, да! «Царь все может!»
Очень вежливо и даже смущаясь (со своим бывшим учителем Николай всегда чувствовал себя как-то связанно), царь по возвращении из Тамбова сделал обер-прокурору замечание:
— Как-то уж очень холодно отнесся синод к канонизации Серафима. Хотелось бы видеть со стороны высшего церковного учреждения империи какой-то более теплый отклик…
С этого дня по распоряжению синода у «нетленных мощей» в Саровском монастыре непрерывно совершались молебны и акафисты. Но…
В толпе слышались едкие насмешки. Пришлось правительству по представлению того же Победоносцева срочно издать специальный указ: «Виновные в поношении святых мощей караются каторгой, как за святотатство».
Может быть, эта мера и помогла бы, да тут перестарались официальные «Ведомости с. — петербургского градоначальства». В рептильном листке появилась заметка о том, как сам святой Серафим-де покарал богохульника. Репортер газеты в погоне за рублевым гонораром, а может быть, просто в пьяном виде написал заметку, выдуманную с начала до конца. Будто бы на сходе в деревне Степурино Богородского уезда Тамбовской губернии крестьяне решили не выходить на полевые работы
Вскоре с ведома церковного начальства (тамбовского епископа) была издана книжка, полностью воспроизводившая заметку из «Ведомостей». На вокзалах Москвы, Петербурга и других крупных городов мальчишки-газетчики кричали:
— Новое чудо преподобного Серафима Саровского! Страшное наказание раскольника! Только три копейки!
Очень скоро брошюра попалась на глаза Победоносцеву, пришедшему в ужас от топорности работы. Впрочем, к этому моменту брошюра необъяснимо исчезла из продажи. Зато в нескольких верноподданных газетах — «Новое время», «Курьер» и других — появилось сообщение, инспирированное обер-прокурором:
«Рыночными торговцами выпущена брошюра «Замечательный случай наказания раскольника за издевательство над святыми мощами преподобного отца нашего Серафима Саровского чудотворца». Теперь «С.-Петербургские ведомости» получили документальное удостоверение, что упомянутый в брошюре раскольник Ситнов находится в живых и на сельском сходе 18 июля, когда будто бы издевался над святыми мощами, даже не присутствовал».
Оставляя в стороне спотыкающийся стиль опровержения, надо сказать, что религиозная унтер-офицерская жена сама себя высекла публично. Но ее же высекли еще и добавочно: издание, оказывается, было скуплено старообрядцами; вклеив в брошюры газетное опровержение, равно и напечатанное тем же шрифтом удостоверение столичного нотариуса о явке к нему Якова Ивановича Ситнова в добром здравии, они этот «слоеный пирог» вновь пустили в продажу и быстро распродали. Да что там! Брошюры просто рвали из рук!
И эту неприятность царица поставила в вину Победоносцеву…
В ночь на 18 октября 1905 года старого стиля, через несколько часов после подписания Николаем манифеста «о даровании свобод», царица лежала в Царскосельском дворце в злобной истерике. Манифест был подписан по указке графа Витте, против воли императрицы. Николай, теребя рыжие усы, вяло и несмело доказывал царице необходимость пойти на временные уступки «ради сохранения трона».
И тут-то в разгоряченном воображении царицы среди прочих мучивших ее видений возник подагрический дьявол — обер-прокурор Победоносцев.
— Это он, ваш любимый учитель, толкнул вас на дарование конституции! — совсем уж несправедливо обвинила Победоносцева царица.
Впав в окончательное неистовство, она не очень логично перешла на печальную историю провозглашения Серафима Саровского святым, будто бы тоже предпринятую по настоянию Победоносцева.
— Нас преследуют несчастья! — кричала царица в подслушивающей обманчивой тиши Царскосельского дворца. — Он ваш злой гений! Его вы должны выгнать! Выгнать! Господь бог отвернулся от вас, потому что не хочет видеть этого дьявола, вечно стоящего рядом с вами! Она долго кричала, и под конец в голове царя застучали какие-то молоточки.