Святых не существует
Шрифт:
Джош кладет руку на мое голое бедро и полуулыбается.
— А как насчет этого? Могу я потрогать тебя там?
Честно говоря, даже его теплая ладонь на моем бедре заставляет мой живот сжиматься. Но до этого я вела себя как придурок, поэтому я заставляю себя улыбнуться ему в ответ.
— Да, все в порядке.
Он просовывает руку под юбку и улыбается еще шире. — Как насчет этого?
Теперь моя собственная улыбка кажется жесткой на моем лице, застывшей, как гипс.
Он скользит рукой к моей промежности, его пальцы касаются губок моей
— Ах, ты, маленькая непослушная шлюшка..., — пробормотал он под нос. — На тебе нет нижнего белья...
Он думает, что я сделала это для него.
Я нахожусь в нелепом положении, когда хочу отпихнуть его руку, но оказывается, что это именно то, чего я хотела.
Под прикрытием стола он проводит пальцами взад-вперед по моей щели, средний палец нащупывает мой клитор. Мне приятно, как всегда приятно, когда к нему прикасаются, хотя на самом деле я этого не хочу. Мое горло сжимается, а лицо горит. Мне кажется, что все сидящие за столиками вокруг нас знают, что он делает, и официантка тоже знает. Они все видят, как я краснею.
Джош наклоняется и бормочет, слишком близко к моему уху, — Может, нам стоит пропустить остаток ужина...
Я сжимаю ноги вместе, отпихивая его руку.
— Вообще-то, — говорю я, — мне нужно вернуться домой. У меня есть проект, над которым я работаю. Это... Мне просто нужно идти.
Я встаю из-за стола, чуть не опрокинув стул.
Джош смотрит на меня так, будто я сошла с ума. Возможно, он прав.
— Ты уйдешь. Прямо сейчас. В самый разгар ужина, — говорит он.
— Да. Извини, — говорю я.
Я подхватываю свою сумочку и перекидываю ее через плечо.
— Просто... вот, — бросаю двенадцать долларов, которые я не могу себе позволить.
Это неправильный поступок. Джош обидится еще больше, после того как я сунула ему чек.
Очень жаль... Я торопливо выхожу из ресторана, возвращаюсь по Фредерик-стрит к своему дому.
Не знаю, что, черт возьми, со мной происходит.
Это не первый раз, когда меня раздражает то, как мужчина прикасается ко мне - на самом деле, это происходит часто. У меня проблемы с органами чувств, звук и прикосновение влияют на меня сильнее всего. Сегодня я возбуждена в десять раз сильнее, чем обычно. Я чувствую себя как Питер Паркер сразу после укуса радиоактивного паука, когда от прилива сверхчувств у него чуть не взорвался мозг.
Я все еще чувствую горячее дыхание Джоша у себя на ухе, а на руке - пятно, где его пальцы щекотали меня.
Я слышу пронзительный звук электрической зубной щетки Фрэнка и раздражающее жужжание потолочного вентилятора в гостиной. Даже неравномерное лязганье, лязганье его маленькой металлической цепочки, раскачивающейся против света.
Я зажимаю уши руками, но это не заглушает звуки.
Тяжело дыша, я беру наушники и включаю музыку на полную мощность.
Опустившись на матрас, я стараюсь лежать спокойно.
Пот начинает стекать по моим грудям. В этой комнате
Сегодня я буду спать на улице. Я должна.
Распахнув стеклянную дверь, я вытаскиваю свой матрас на крошечное крыльцо.
Я ложусь на свой пухлый футон, надеваю на голову наушники, раскидываю руки и ноги.
Легкий морской бриз танцует на моей коже. Небо затянуто облаками, сложенными в глубокие сугробы фиолетового, пепельного и индигового цветов.
Я закрываю глаза, погружаясь в музыку, наконец-то обретая покой.
Коул
У меня было собрание в Гильдии художников Южной Африки, на котором я должен был присутствовать, но я пропустил его в пользу дальнейшей разведки.
Я нашел дом прямо за домом Мары на Airbnb по цене восемьсот долларов за ночь. Связавшись с хозяином, я убедил его отменить три ближайших бронирования, чтобы я мог снять это место на месяц, начиная немедленно.
Мое желание шпионить за Марой было настолько сильным, что я, наверное, купил бы эту чертову штуку.
Я подъехал к таунхаусу рано вечером, припарковав свою «Tesla» у обочины.
Трехэтажный георгианский дом не так хорош, как мой собственный, но он в десять раз более пригоден для жизни, чем дом Мары. Бледные дубовые полы выглядят свежеотполированными, а хозяин оставил на кухонном острове миску шоколадных конфет в фольге, а в холодильнике - воду в бутылках.
Пока в доме чисто, на все остальное мне наплевать.
Забудьте об этом - меня волнует вид из окна.
Я поднимаюсь по скрипучей лестнице на третий этаж, где находятся кабинет, небольшая библиотека и гостиная.
Окно библиотеки выходит через задний сад на дом Мары. Через скошенное стекло открывается вид на защищенный балкон Мары.
Она может считать, что в этом месте у нее полное уединение. Окно в библиотеке небольшое, расположено высоко на стене и разделено на дюжину ромбовидных стекол.
Я вырезаю все окно стеклорезом. Затем я заклеиваю пространство черной бумагой, оставляя только отверстие для телескопа.
Издалека это будет выглядеть просто как темное окно в пустую комнату.
Мои усилия вознаграждаются, когда Мара вбегает в спальню всего через двадцать минут, еще до того, как я закончил свои приготовления.
Она спешит всегда, перебегая с работы на работу, всегда опаздывая.
Я уважаю суету, но ее существование убого и уныло. Мысль о том, что нужно ждать за столиками, принимать заказы и подавать еду, для меня оскорбительна. Убирать собачье дерьмо в парке за шавками, которые тебе даже не принадлежат, - еще хуже. Удивительно, что она хотела спастись в ту ночь, когда Шоу забрал ее, если это все, к чему она вернулась домой.