Святыня
Шрифт:
Его ленивые глазки нашли мои глаза, и на секунду во взгляде его мелькнуло что-то от акулы, мелькнуло и исчезло.
— Тому, кто поменьше, я дважды выстрелил в грудь.
Он вздернул брови.
— Я заметил. Верно.
— А моя партнерша пристрелила второго, когда он навел на меня автомат.
Он оглянулся на Энджи. Та сидела наискосок, в другой карете «скорой помощи», и фельдшер протирал спиртом царапины на ее лице, ногах и шее, а коллега Джефферсона, детектив Лайл Вандемейкер, допрашивал ее.
— Знаешь, парень, — присвистнув, проговорил Джефферсон, — партнерша твоя должна
— Так и есть, — сказал я. — Она удивительная женщина.
Он погладил подбородок и кивнул своим мыслям.
— Скажу вам, что меня смущает, мистер Кензи. Мне хочется разобраться, кто тут на самом деле дурак. Понимаете, о чем я? Вы вот утверждаете, что дураками были двое погибших, и мне хочется вам верить. Допустим. Черт знает, как мне хочется сказать вам: «Ну ладно!» — и, обменявшись рукопожатиями, отпустить вас обратно в Бостон. Я говорю это совершенно искренне, честное слово! Ну а если — можно ведь сделать такое предположение — вы обманываете меня и настоящие дураки здесь вы и ваша партнерша, не будет ли с моей стороны верхом идиотизма вас отпустить, а? Тем более что свидетелей у нас пока что нет, и единственное, на что мы можем опираться, это ваши слова противу слов тех двух парней, которые слов этих произнести не могут, потому что вы, как бы это выразиться, произвели в них несколько выстрелов и они погибли. Вы следите за ходом моей мысли?
— В целом да, — сказал я.
По другой стороне моста транспорт шел гуще, чем это можно было ожидать в три часа утра, потому что две полосы, по которым обычно машины шли на юг, полиция теперь разделила, отдав одну полосу машинам, двигавшимся в южном направлении, другую же — двигавшимся на север. Каждая машина на той стороне моста замедляла ход, так как водитель пытался разглядеть, почему народ толпится на этой. На аварийной полосе замер черный джип с двумя ярко-зелеными досками для серфинга. Сигнальные огни машины посверкивали.
Во владельце машины я узнал того самого парня, который кричал мне что-то издали, как раз перед тем, как я застрелил Недотепу.
Это был загорелый худой парень с выгоревшими патлами светлых волос, без рубашки. Он стоял позади своего джипа и о чем-то оживленно беседовал с двумя копами. Несколько раз он указал в мою сторону.
Его спутница, молодая женщина, такая же худая и светловолосая, как и он, прислонилась к капоту машины. Встретившись со мной взглядом, она весело, как старому знакомому, помахала мне рукой.
Я заставил себя помахать ей в ответ, как того требовала вежливость, после чего повернулся к своему ближайшему окружению.
Нашу сторону моста загораживали «лексус» и «челика», а также шесть или семь зелено-белых патрульных машин, несколько машин без опознавательных знаков, две пожарные машины, три кареты «скорой помощи» и черный грузовой фургон с желтой надписью: «Береговая служба графства Пайнлас». За несколько минут до этого фургон сбросил с моста со стороны Сент-Пита четырех водолазов, и сейчас они работали в воде, ища тело Джея.
Джефферсон глядел на пробоину, которую оставила в ограждении машина Джея. Залитая
— Вы здорово уделали мой мост, мистер Кензи, не правда ли?
— Это не я, — сказал я, — это два этих погибших дурака.
— Это вы так говорите, — сказал он. — Вы.
Фельдшер пинцетом удалял осколки стекла и камешки, впившиеся в кожу моего лица, запутавшиеся в волосах, а меня передернуло оттого, что за сверкающими фарами и темной моросью дождя я вдруг увидел толпу, начавшую собираться по другую сторону нашей баррикады. В три часа утра они поднялись на мост лишь за тем, чтобы самолично стать свидетелями насилия. Наверное, телевидения им было мало. Как мало им было и собственных их жизней. Им всего было мало.
Фельдшер извлек откуда-то из середины моего лба порядочный осколок, и из отверстия моментально хлынула кровь и, залив мне переносицу, стала проникать в глаза. Я несколько раз моргнул, а он схватил какую-то марлю, веки мои задрожали, а с ними задрожали и огни машин вокруг, и в мигающем свете передо мной в толпе вдруг мелькнули медового цвета волосы и такая же кожа.
Я подался вперед, вглядываясь в дождь и огни, и увидел ее опять, увидел на одну секунду, но решил, что это мне изменяет зрение, пострадавшее от удара, потому что такого не могло быть.
А может быть, могло?
На одно мгновение сквозь дождь, огни, сквозь пелену крови, застилавшую мне глаза, я скрестил взгляд с Дезире Стоун.
И потом она исчезла.
26
Солнечный мост соединяет два графства. Графство Мэнати на южной его стороне включает в себя Брадентон, Лонгбоут-Ки, а также Анна-Мария-Айленд. Графство Пайнлас на северной стороне состоит из Сент-Питерсбурга, Сент-Питерсбург-Бич, Голфнорта и Пайнлас-Парка. Сент-Питерсбургская полиция прибыла на место происшествия первой со своими водолазами и пожарными машинами, так что после легкой перепалки с управлением полиции Брадентона нас спустили с моста и повезли на север полицейские Сент-Пита.
Когда мы съехали с моста — Энджи, запертая в хвостовом отсеке одной полицейской машины, я же — на заднем сиденье другой, — четыре водолаза, с ног до головы затянутые в черные резиновые костюмы, вытащили из залива Тампа и положили на берег тело Джея.
Мы проезжали мимо, и я поглядел из окна. Мокрое тело лежало на траве; оно было белым, как брюхо у рыбы. Темные волосы Джея, слипнувшись, обрамляли лицо, глаза были плотно закрыты, а лоб пробит.
Если бы не дырка во лбу, можно было подумать, что он спит — таким спокойствием веяло от него. На вид он казался лет четырнадцати.
— Ну вот, — сказал Джефферсон, возвратившись в комнату для допросов, — у нас для вас плохие новости, мистер Кензи.
Голова моя пульсировала болью с такой силой, словно под черепной коробкой у меня поселился целый полк девушек-барабанщиц, во рту был вкус высушенной на солнце кожи. Я не мог пошевелить левой рукой, не смог бы пошевелить ею, даже если бы мне позволяли бинты, а царапины на голове и лице запеклись и вспухли.
— В каком смысле? — выдавил я.