Святыня
Шрифт:
Фенн подошел к ближайшему ребенку, мальчику лет одиннадцати-двенадцати в байковой курточке и джинсах. Мальчик улыбался, точь-в-точь, как Алиса в ту ночь. Он словно не замечал Фенна, и репортер поводил рукой у него перед глазами. Мальчик тут же нахмурился и повернул голову в сторону, смотря на дерево.
Фенн отошел от него и направился к девочке, которая с выражением блаженства на лице присела на корточки на мокрой траве. Он присел рядом, коснулся ее плеча и тихо спросил:
— Что это? Что ты видишь?
Девочка
Фенн двинулся дальше и увидел, как пятилетний карапуз, весело хлопая в ладоши, опустился на корточки. Девочки-двойняшки улыбались, взявшись за руки. Мальчик лет тринадцати стоял на коленях, сжав ладони перед лицом, и беззвучно шептал молитву.
Другой мальчик, в коротких штанишках, с испачканными коленями — очевидно, он упал в грязь, — стоял, обхватив себя руками, сгорбив плечи, и на лице его сияла широкая улыбка Фенн специально встал перед ним, но мальчик, по-прежнему улыбаясь, шагнул в сторону.
Фенн наклонился, так что его лицо оказалось на одном уровне с лицом мальчика.
— Скажи мне, что ты видишь? — спросил он.
И убедился в одном: его, Фенна, мальчик не видел И не слышал.
Репортер выпрямился и сокрушенно покачал головой. Маленькие лица вокруг улыбались. Некоторые при этом были в слезах.
Фенн заметил, что через стену перелезает священник и другие тоже последовали его примеру. Репортер обернулся и быстро подошел к девочке в бордовом плаще, глухонемой, которая стояла на коленях в нескольких ярдах перед остальными, ближе к дубу. Присев, Фенн направил фотоаппарат на нее и сделал еще два снимка Потом выпрямился и сфотографировал остальных детей.
Затем обернулся и сфотографировал дерево.
Родители и опекуны уже хлопотали среди детей, брали своих малышей на руки и прижимали к себе. Девочка всего в шести ярдах от Фенна закачалась и упала, как сноп, на мягкую землю, прежде чем запаниковавшая мать успела подхватить ее. Следом упала другая маленькая девочка. За ней мальчик. Тот пятилетний мальчик, что хлопал в ладоши, при приближении отца с матерью ударился в истерику. Многие дети заплакали, и обеспокоенные голоса, утешая их, нарушили прежнюю жуткую тишину.
Глаза Фенна горели недоумением и радостью. Это был материал. Он стал свидетелем такой же массовой галлюцинации и истерии, что несколькими годами ранее охватила более трехсот детей в Мэнсфилде; потом было происшествие на праздничном шествии оркестров. Данная истерия по масштабам уступала тем, но события имели определенное сходство. На этих детей действовало что-то, происходящее в уме Алисы Пэджетт. Каким-то образом она передала остальным свое гипнотическое состояние, заставив их вести себя так же! Боже, да это же телепатия! Вот единственное объяснение! Но что вызвало ее бред? Если это бред.
Отец
Репортера так и подмывало заснять эту картину, но он решил, что момент неподходящий; в священнике было что-то устрашающее, и Фенн спрятал фотоаппарат обратно в карман.
Хэган, не обращая на него внимания, опустился на колени рядом с Алисой и одной рукой прижал, ее к себе, ладонью целиком обхватив ее плечо. Он что-то говорил девочке, понимая, что она не слышит, но надеясь, что до нее дойдет доброта его тона.
— Все хорошо, Алиса, — говорил он, — вон идет твоя мама, все будет хорошо.
Священник-странным взглядом посмотрел на репортера.
— Это вы принесли ее ко мне той ночью? Фенн, не так ли?
Тот кивнул, по-прежнему смотря на девочку.
— Что вы затеяли, мистер Фенн? — Голос Хэгана звучал резко. Священник встал и поднял Алису. — Вы имеете какое-то отношение ко всему этому?
Фенн удивленно посмотрел на него, потом тоже встал..
— Послушайте… — начал он, но тут вмешался другой голос:
— Она хочет, чтобы мы пришли снова.
Оба мужчины потрясенно замолчали и уставились на Алису.
Она снова улыбнулась.
— Женщина в белом хочет, чтобы мы пришли снова. Она говорит, что у нее есть для нас послание. Послание для всех нас.
Фенн и священник не заметили, что толпа снова замолкла, что все слышали тихие слова Алисы, хотя это казалось невозможным за шумом встревоженных голосов.
Священник первым обрел дар речи.
— Кто, Алиса?
Слышала ли она его? Она смогла заговорить, но могла ли слышать?
— Кто… кто тебе сказал это?
Алиса указала в сторону дуба.
— Эта женщина, святой отец. Мне сказала это женщина в белом.
— Но там… никого нет, Алиса.
Улыбка на лице девочки ненадолго угасла, но тут же вернулась, хотя и стала неуверенной.
— Да, она уже исчезла.
— А она не сказала, кто она такая? — Священник по-прежнему говорил тихо, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, ласково.
Алиса кивнула и сосредоточенно нахмурилась, словно стараясь вспомнить слова в точности.
— Она назвала себя Пречистой Девой.
Священник замер, кровь отхлынула от его лица.
И в этот момент мать Алисы, со сползшим с головы на шею ярко-розовым шарфом, выбежала вперед и бухнулась на колени, обняв Алису и крепко прижав к себе. Глаза Молли Пэджетт были закрыты, но из-под ресниц текли слезы.
Уилкс
И тогда мать взяла своего младенца, разрубила на куски, положила в горшок и сварила.