Святыня
Шрифт:
Это была тяжелая и прекрасная неделя. «Курьер» продал его статью о Бенфилдском чуде в большинство национальных газет как в Британии, так и за рубежом, а журналы, периодические издания и телевизионные компании предлагали солидные суммы за последующие статьи и интервью. Всего за четыре дня он стал важной персоной в масс-медиа, и феномен Алисы Пэджетт неизменно связывали с его именем, поскольку это он написал репортаж с места обоих чрезвычайных событий: первого видения Алисы Пэджетт и происшедшего с ней чуда, а также был свидетелем пяти чудесных исцелений,
Внутри послышалось движение.
— Это я, Сью.
Тишина.
— Открой, Сью, я хочу только поговорить.
Звякнула дверная цепочка, щелкнул замок. В шестидюймовом просвете показалась Сью.
— Нам не о чем говорить, Джерри.
— Да ну? Это твое обдуманное решение?
— Ты выпил?
— Конечно.
Казалось, она сейчас закроет дверь, и Фенн просунул в щель руку.
— Сью, давай просто немного поговорим. Обещаю, что через десять минут я уйду, если ты этого захочешь.
На мгновение она заколебалась, и он приподнял брови в молчаливом «пожалуйста!». Сью скрылась, и Фенн с облегчением открыл дверь. Вслед за Сью он прошел через маленькую прихожую в комнату. Как всегда, там было тщательно прибрано и свет от маленькой лампы отбрасывал уютные тени. Фенн увидел, что Сью в халате.
— Так рано ложишься? — спросил он. — Всею начало одиннадцатого.
— Уже поздно наносить визиты, — ответила она, садясь в кресло.
Фенн понял, что она намеренно избегает дивана. Он собрался пристроиться на подлокотнике, но Сью покачала головой и указала на диван напротив. Пришлось со вздохом подчиниться.
Несколько мгновений они молчали, потом Сью проговорила:
— Ты делаешь себе имя.
Фенн прокашлялся; он терпеть не мог неловких сцен.
— Мне посчастливилось оказаться в нужное время в нужном месте. Это мечта репортера.
— Рада, что ты пожал урожай.
— Мы уже обсуждали это, Сью. Это моя работа.
— Я говорю без всякого сарказма, Джерри. Я действительно рада за тебя. И мне понравилось, как ты описываешь подробности: только факты, без лакировки, без преувеличений. Не как в первой статье.
— В преувеличении не было нужды. Правда сама по себе достаточно эффектна. — Он наклонился, преодолевая желание встать перед ней на колени. — Так в чем же дело, Сью? Почему ты не хочешь видеть меня, говорить со мной? Черт возьми, что я такого сделал?
Она смотрела на свои руки.
— Не знаю, в тебе тут дело или во мне самой. Я вновь обрела веру, Джерри, и у меня не хватает времени ни на что другое.
— Ты хочешь сказать, что католическая вера исключает любовь к кому-либо?
— Конечно нет. Просто я думаю, что ты не тот, кто мне нужен.
— Ужасно. Извини меня за мою греховность, но мы, кажется, неплохо ладили, пока ты не взялась за эти церковные дела.
— Вот именно! Я переменилась. А ты — нет.
— А какого черта мне меняться? Я не какой-нибудь католик!
— Ты стал свидетелем одного из
— Откуда ты знаешь? Ты не видела меня целую неделю. Сегодня вторник. С воскресенья я мог подать заявку о моем обращении!
— Брось шутить, Джерри. Я читала твои статьи. И вижу, что ничего не изменилось.
— Ты сказала, что они тебе понравились.
— Да, и сказала, что в них излагались только факты. Холодные факты — репортаж постороннего наблюдателя.
— А ты чего ожидала?
— Я ожидала, что тебя тронет увиденное! Я ожидала, что это заденет твою душу!
Фенн удивленно вытаращил глаза и покачал головой.
— Не понимаю.
Ее голос смягчился.
— И дело не только в этом. Ты действительно не понимаешь?
Он промолчал.
— Все остальные присутствовавшие перенесли в тот день глубокое эмоциональное потрясение. Я знаю, я со многими говорила. Они верят, что видели чудесное деяние Бога, чудесные исцеления, что несомненно доказало его существование, и от этого их жизнь приобрела новый смысл. Но ты ничего не почувствовал. Ты не можешь отрицать происшедшее, но это никак на тебя не повлияло. Что в тебе не так, Джерри? Что делает тебя таким… бесчувственным?
— Не сказал бы, что ты права. В последние дни у меня не было возможности добраться до отца Хэгана — он избегает всяких контактов с прессой, — но и он выглядит не слишком счастливым.
— Разве ты не видишь, что бедняга ошеломлен всем этим? Шесть чудесных исцелений! Левитация девочки, видевшей Пресвятую Деву. В его приходе! Понимаешь ли ты хоть чуть-чуть все величие происшедшего? Отец Хэган все еще пребывает в шоке, а собственная сдержанность не позволяет ему выплескивать эмоции. Так что не сравнивай свою реакцию с его, потому что с твоей стороны вообще нет никакой реакции, не считая того, что ты ухватился за возможность сделать себе на этом имя.
— Это не совсем так.
— Знаю. И не упрекаю тебя. Я просто хочу, чтобы было что-то еще, хоть какой-то признак того, что твой цинизм если и не сокрушен, то хотя бы немного поколебался.
Она заплакала, закрыв лицо руками, и Фенн ощутил непонятный прилив вины.
Он подошел к Сью, опустился на колени, нежно взял ее за запястья и отвел ладони от лица. Она посмотрела на него, и в глазах ее виделось глубочайшее страдание.
— Ох, Джерри… — сказала Сью и, вся дрожа, оказалась в его объятиях, уткнулась лицом ему в грудь.
У него сжало горло, в груди застыла тяжесть. Что-то в женском плаче вызывало в нем холод, отчего все внутри немело, — и потому его обвиняли в бесчувствии. Это обвинение часто бывало справедливым, но только в отношении конкретной женщины и конкретной ситуации. Фенн научился отстраняться, чтобы защищать свои чувства от чужих посягательств, пропускать мимо себя оскорбления и отказы; возможно, они забывались, но следы их оставались неизгладимыми. А от Сью и такой защиты не было. Он обнял ее крепче, сам чуть не плача.