Связь без брака

Распопов Дмитрий Викторович

Она извиняющее на меня посмотрела, и спустившись, легла рядом, повернувшись спиной.

— Обними меня?

Я тут же это сделал, положив руку на упругую грудь, кольнувшую меня острым соском.

— Ваня!

Руку пришлось убрать, но я крепко прижал её к себе, стараясь не смотреть при этом на исполосованную спину в старых и новых шрамах. Так мы пролежали около часа, пока она не успокоилась, и не повернулась ко мне лицом.

— Давай в другой раз?

Я промолчал, встал и стал собираться.

— Ты не сердишься?

— Конечно

сержусь, но у меня есть выбор?

— Спасибо, — она улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Я лишь покачал головой и отправился прямо с надетым презервативом на члене к себе, хоть для чего-то его использовав потом в ванне. Низ живота и яйца ломило так, что хотелось лезть на стену, так что пришлось самому себя удовлетворять, хоть в этом резинка мне пригодилась.

В воскресенье Ира не стала сбегать от группы и отправилась на экскурсии, весело проведя время, я же все эти два дня ходил на стадион и тренировался, чтобы чем-то себя занять. Нужно было отметить, что не я один это делал, ещё десять ребят там занимались, поприветствовав меня.

А в понедельник мы рано утром отправились в обратный путь. Парни были счастливы, полны эмоций, обсуждали медали, а также свои полученные по итогам забегов разряды, ну и немного мою квалификационную книжечку со значком — мастер спорта.

Когда автобус привёз меня к воротам интерната, мы с Ирой переглянулись, обоим идти туда категорически не хотелось, но другого выбора не было. При выходе, я отдал Артёму Викторовичу зачётную книжечку и удостоверение, в которые положил деньги, сам значок, а также остальные медали и кубки, оставив себе только по одному экземпляру за 100 метров. Пень и правда организовал у себя в кабинете некую доску почёта и вешал туда мои награды. Тренер понимающе на меня посмотрел, но сказал, что всё сохранит. Я лишь его поблагодарил, как и всех остальных, попрощавшись с ними.

Идя словно на эшафот, мы с Ирой добрались до дверей и сразу же попали словно под рентгеновские лучи вахтёров, которые быстрыми взглядами стали нас обшаривать, смотря что можно забрать. Кроссовки я предусмотрительно замотал в спортивную форму, а ничего более у меня и не было с собой, поэтому они разочарованно нас пропустили. Соседи по комнате также видя, что у меня ничего с собой нет, вяло поинтересовались, какое место я занял. Ещё более вяло поздравив, узнав, что первое. Им было всё равно.

Поспрашивав о новостях, я не узнал ничего особо нового. Бык и Губа продолжали наглеть, их главарь Серый, взял себе в любовницы новую девочку, поскольку старая ему разонравилась. Директор достаточно долго отсутствовал в школе, поэтому и «Волг» во дворе давно не было видно.

***

Через неделю, после возвращения с соревнований, я возвращаясь обратно с пробежки, увидел зелёный «Москвич» на парковке и сердце тревожно ёкнуло.

— Добряшов, сразу к директору, — уведомили меня на вахте, ехидно при этом улыбаясь.

Зайдя к нему

в кабинет, я увидел перед собой разъярённого зверя, а не человека. Подлетев ко мне, с залитыми кровью глазами, он стал хлестать меня по лицу тяжёлой связкой газет, разбивая губы о зубы. Я ощутил солоноватый вкус во рту.

— Ах, ты тварь! Ты совсем ох…л! Как ты посмел! — он хлестал и хлестал, пока рука не устала.

С сильным замахом, от которого я легко мог бы при желании уклониться, он ударил меня в живот. Удар хоть и был сильным, но терпимым, но я всё равно сложился на пол, хватая ртом воздух. Это его немного успокоило.

Он бросил газеты рядом со мной и вернулся за свой стол, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки.

— Я требую объяснений!

Сделав вид, что восстанавливаю дыхание, я разогнулся и сев на полу, взял газеты в руки. Там писалось, что воспитанник ДЮСШ п. Квиток, под руководством тренера Артёма Викторовича Александрова занял три первых места в забегах на 100, 200 и эстафете 4 по 100, получив звание — мастера спорта. Также там говорилось, что я самый молодой из участников, кто получил его, остальные добрались только до КМС-ов.

— Здесь всё верно написано, — не понял я причины его агрессии, — что я не так сделал Андрей Григорьевич?

— Какой б…ть ДЮСШ? Какой ёб…й Артём Викторович? Где хоть одно упоминание о нашей школе и мне?

— Андрей Григорьевич, — я наконец понял, чего он взбеленился, — у меня не брали никакого интервью, я ни с кем, кроме Иры не разговаривал. Я не знаю, почему они забыли написать, что я ученик школы-интерната № 3.

Тут и до него дошло, что это может быть правдой. Вместо того, чтобы извиниться, он стал судорожно думать.

— Так, нужно срочно тебя выписать из этого ДЮСШ, организовать такой у нас, и меня добавить к тебе личным тренером. Знаешь, как это делать?

— Нет Андрей Григорьевич, откуда?

— Бесполезный кусок говна, — он сжал кулаки, но набрасываться не стал, — ладно разберусь сам. Что там дальше у тебя должно быть?

— По идее в начале лета для команды РСФСР сборы в Иркутске, а потом я должен поехать на чемпионат СССР, который состоится с 12 по 14 августа в Днепропетровске.

— Бл…ть ещё этого мне не хватало, — он покачал головой, — где столько времени найти.

Я конечно промолчал, поскольку возмущение в груди было неимоверно сильным, я с трудом сдерживал себя, чтобы не встать и не запихать ему эту пачку газет в глотку, чтобы он навсегда закрыл свой поганый рот.

— Ладно иди, я всё устрою сам, с тебя только результаты.

— Если мне нужно больше снарядов для этого?

— Зачем? Ты и так лучший, — удивился он, — иди пока я тебе какой-нибудь снаряд в жопу не засунул.

Поднявшись и стараясь не смотреть в его сторону, я пошёл к себе. Умывшись, я зашёл в комнату, а парни отводили от меня взгляды. По лицу, разбитым губам и так было всё понятно без слов.