Связь без брака

Распопов Дмитрий Викторович

«Я понимаю это лучше тебя, но у меня нет времени на уговоры, оно стремительно утекает, а опаздывать нельзя».

— Замри! Иначе я выхожу и говорю.

Она вздрогнула, по лицу покатились слёзы, но она и правда замерла. Я подошёл, сначала снял с неё бюстгальтер, затем вырезал широкие кружочки из лейкопластыря, и отогнув платье сначала с левой стороны, наклеил один такой на её сосок идеальной груди полностью закрыв его, затем то же, проделал со второй стороной, затем вернул ткань на место, убедившись, что

её напрягшиеся от холодного воздуха соски теперь больше не видны.

Подёргав один и второй пластырь, я удовлетворённо признал советское качество этой продукции хорошим и убрал от её груди руки.

— Так всё готово, пошли, — я собрал обрезки и аккуратно выкинул всё в урну, а ножницы и оставшуюся бобину широкого пластыря оставил на столе.

Она удивлённо посмотрела на меня, затем на закрытую платьем грудь с заклеенными сосками.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что на приёме ты выглядела бы как колхозница, в этом платье и с лямкой бюстгальтера сзади. В глаза бы конечно не сказали, но выглядело бы это ужасно.

— Откуда это известно парню, который коровам в деревне хвосты крутил? — зло спросила она, но на глазах стали высыхать слёзы.

— Я и не знаю, это врождённое чувство стиля дорогая, — ударил я щелчком по воображаемой шляпе на голове, — с этим нужно родиться.

— Мог бы просто объяснить, а не говорить мне эти гнусные вещи.

Я удивлённо понял, что она меня не ненавидит, как я думал, что это произойдёт, после того, что я ей сказал.

— Вот я и объяснил, — я пожал плечами, — всё идём, времени в обрез.

При выходе из комнаты меня больно ущипнули за бок, я даже вскрикнул, а на удивлённый взгляд товарища Белого, который внимательно осмотрел Анну Константиновну увидев заплаканное лицо и один отсутствующий предмета гардероба на теле у девушки.

— Не обращайте внимание, наступил на больную мозоль, — ответил я на его невысказанный вопрос.

Он подозрительно посмотрел на меня, но промолчал. Зато нам подали МИД-овскую «Чайку», и мы поехали в американское посольство.

Меня снова больно ущипнули.

— Анна Константиновна, держите себя пожалуйста в руках, — официально произнёс я, поскольку в машине впереди сидели два человека, тут точно не устроишь с ней разборки, — я понимаю вы расстроены, взволнованы, но показать буржуям, что советские люди не хуже их, нам нужно, а поскольку у вас больше опыта в подобных мероприятиях, прошу подсказывать мне, если я где-то ошибусь.

На меня зло посмотрели, но хотя бы щипать перестали и то ладно.

— Хорошо Иван, я буду за вами присматривать, — тем не менее она была вынуждена ответить, поскольку к нам, прислушиваясь к разговору, повернул голову комитетчик.

До места мы доехали довольно быстро, шофёр предъявил на воротах моё приглашение и доставил нас до самой лестницы. Перед

нами были две машины, поэтому уже скоро, я первый вышел из автомобиля, и обойдя его с другой стороны, открыл дверь Ане и подал руку, чтобы она в своём длинном платье, могла спокойно выйти.

Вот так, держа её за руку, я подвёл к хозяевам приёма, ожидающим нас внизу лестницы. К ним, при виде нас тут же подошёл позвавший, а точнее будет подставивший нас журналюга, который, не сводя ошарашенного взгляда с Ани, представил нас хозяевам, а нас им.

Глава 32

— Добрый вечер господин Добряшов, — пожал мою руку посол, — благодарю, что приняли приглашение на наш скромный ужин.

— Простите, что прибыли без подарка мистер Томпсон, — широко улыбнулся я, — мистер Бэнк ошарашил меня пригласительным билетом, пришлось одеть первое, что попало под руку. Хорошо ещё мой учитель английского, Анна Константиновна, не была занята сегодня вечером и согласилась составить компанию.

— Рады вас видеть, — его жена, Джейн Монро Гуле, как представил её нам журналюга, мило улыбнулась, — проходите в дом, скоро мы к вам присоединимся, как прибудет последний гость.

Улыбаясь, мы поднялись и нарядные швейцары открыли перед нами двери. Внутри было уже приличное количество людей, все как один во фраках и вечерних платьях.

— Ну твой журналюга и подкинул нам говна Аня, — я перешёл на древнегреческий, заменяя новые слова русскими, чтобы нас не сильно понимали присутствующие, но всё это говорил исключительно с широкой улыбкой на лице, — больше я хрен ему интервью дам.

— Я всё ещё на тебя сердита, — она зло на меня посмотрела, — воспользовался ситуацией! Наговорил гадостей! Всю облапал!

— Аня, ты такая красивая в этом платье, что я готов был не только твою грудь потрогать, но сдержался, так что цени — дело прежде всего.

— Дома об этом ещё поговорим, — она улыбнулась какому-то парню, который подошёл и отвесил ей комплимент. Она мило ему ответила, поблагодарив.

— У меня дома нет, значит у тебя?

— Даже не мечтай, — фыркнула она возмущённо.

— Кто бы мог подумать из нас, что мёртвый язык нам пригодиться, чтобы говорить о людях гадости, находясь на приёме у американского посла.

— Если всё пройдёт плохо, то завтра мне и тебе прилетит по выговору, и хорошо если меня при этом ещё и с работы не уволят.

— Ну тебе проще всего тогда, у тебя самый простой выход из ситуации будет, — я непринуждённо взял два бокала с шампанским с подноса проходящего официанта, один отдав ей, на что она изумлённо на меня посмотрела.

— Это какой? — она сделала только маленький глоточек.

— Выйдешь замуж за знаменитого спортсмена, нарожаешь ему троих детишек, и будешь прилежной домохозяйкой.