Связанные браком
Шрифт:
Столько лет здесь прожила, но так и не поняла, почему год начинался с середины зимы. Ну и Разрушитель с ними!
Я еще сильнее устала от этого, казалось бы, бесконечно разговора, мне хотелось прочитать заклинание тишины, приготовить ванну с горячей водой и с пеной поверх нее, разбросать по ванной комнате огоньки своей силы и погрузиться в воду, расслабляясь и отрешаясь от всего насущного. А впереди был ещё целый рабочий день.
«Не думать, только не думать ни о чем», — отдала я себе наставление. Иначе я просто не дотерплю до вечера и сойду с ума.
Глава 3
Настоящее.
На чистом автомате я перебирала бумаги весь оставшийся день, хорошо, что я давно не вела приемы. После изматывающего душу разговора я была бы не в состоянии помочь ни единому пациенту.
До вечера тысячу раз пожалела, что согласилась, потом еще тысячу раз рассудила, что приняла верное решение. Я напоминала самой себе себя прежнюю — девочку, не способную самостоятельно принять ни единого решения. Девочку, которой была всю свою жизнь — глупой, трусливой, прячущей голову в песок от любой трудности, чересчур открытой и искренней.
Я до бесконечности могла перечислять собственные недостатки, которые искореняла в себе последние десять лет. Как ненужные сорняки вырывала их из себя с корнями, чтобы больше не выросли и не испортили то, что я строила с таким трудом — новую себя — решительную женщину, которая способна постоять за благополучие свое и близких.
Вечером, смыв косметику, я расчесала волосы и заплела их в косу — как дань своему прошлому. Затем достала бутылёк с ленточкой.
Хитрая рыжая ведьма! Ведь тетка и правда о многом знала наперед.
Синяя жидкость и манила, и отталкивала одновременно. Еще вчера я готова была вылить содержимое в сточную трубу, но сегодня поняла, что не избавилась от своего главного недостатка — страха и нежелания признавать действительность. Мики опасно… опасно жить в этом мире без магии. Хватит уже отрицать действительность, я должна решиться, должна во что бы то ни стало спасти сестру.
Больше тянуть нельзя. Стихия не проснется, пока Микаэла живет в этом мире и ничего не знает о своей сути. Сегодня я поняла это как никогда четко, потому-то и решилась на эту чистой воды авантюру.
Совсем не из-за Эдвора… Нет-нет. Из-за чего угодно, но только не из-за него.
Десять капель.
Открыла пузырек и тихо прошептала два слова, в воздух поднялись синие капельки, окруженные пламенем.
Я не умела управлять водой и любыми другими жидкостями, этого никто не умел, кроме магов водной стихии, но я научилась хитрить. В академии нам не преподавали, что стихии могли запросто взаимодействовать между собой.
Огненные шарики объединились в один и полетели к моим губам, становясь по мере приближения все меньше. Родной огонь никогда не обжигал. Уже во рту он испарился, а я почувствовала на языке сладость такого ненавистного зелья.
Изменений не произошло. Я, конечно, не ожидала, что за один раз воспоминания вмиг обретут ясность, но все же надеялась, что очередное зелье тетки будет отличаться своей уникальностью.
— Ты уже приготовилась ко сну? — Мики просунула голову в просвет приоткрытой двери, глядя на меня с азартом.
— Да. Ты что-то хочешь мне рассказать? — закинула я удочку, но сестра, закусив губу, отрицательно качнула головой.
—
— Ну, заходи, чего стоишь-то?
— Просто любовалась тем, какая ты у меня красивая, — хихикая, произнесла она на ходу, потом обняла меня со спины и, положив голову мне на плечо, поинтересовалась: — А что это за лосьон у тебя такой без этикетки?
— Эликсир молодости, — щелкнула я сестру по носу, — одна медсестра из отпуска привезла, говорит: вещь.
Мы дружно рассмеялись, потом поцеловали друг друга перед сном, и Мики покинула мою комнату, а я прилегла на постель и, закрыв глаза, попыталась уснуть, но сон, как назло, не шел. Я обдумывала свою жизнь, жизнь изменившейся сестры, перебирала в голове воспоминания о родителях, пока не остановилась на одном из самых приятных.
Новый год. Последний Новый год перед академией, подробности и детали так легко всплывали в голове, что я сама не заметила, как полностью погрузилась в тот день. Уже утром я не смогу понять, спала ли я или была в собственном прошлом. Участвовала или вспоминала, могла что-то изменить или просто плыла по течению, являясь сторонним наблюдателем.
33 день 3-го воздушного месяца (февраль) 625 года от начала войны.
— Милли, ну хватит вести себя как бука, право слово. Мигрис-мат покарает тебя за то, что ты не хочешь развивать подаренный ею дар. И вообще, я тебя не понимаю.
Хорошенькая брюнетка с озорными голубыми глазами взмахнула руками и, резко подпрыгнув с софы, подбежала ко мне. Пышные юбки голубого платья развевались, силиндонская летящая ткань казалась невесомой, и между тем она была достаточно тяжёлой и очень дорогой.
Давно обедневший, но все еще благородный ат Миэр Анрэйн — наследник одного из самых древних родов Заходного королевства на светлой земле — просто не мог не преподнести своим дочерям такой подарок в этот знаменательный день.
Я даже представить не могла, в какие огромные долги пришлось влезть отцу из-за каких-то там платьев, но все же бережно поглаживала подушечками пальцев шершавые узоры родового герба, распыленные золотой крошкой на зеленой искрящейся ткани. Мне очень нравился цвет, так же как и металл, пущенный на отличительные знаки рода Анрэйн. На голубом платье сестры узоры серебрились, и хоть порода такого цвета и была дороже, но меня это не заботило, и я ни в коей мере не чувствовала себя ущемленной.
Я знала, что родители любят нас одинаково, да и мне самой ничего не было жалко для любимой близняшки. Ради нее я отдала бы многое и согласилась бы на все что угодно. Даже сегодня, в этот новогодний день, я прощалась с родителями из-за сестры.
Сама по себе я бы не отправилась на обучение в Высшую Катрионскую Академию Магии никогда в жизни. Несмотря на то, что не получить должного образования наследнице своего имени считалось бы позором, меня не смогли бы уговорить даже родители. Я была слишком слаба и до сих пор не научилась чувствовать собственный огонь, а вследствие этого так и не смогла пользоваться даром. При любой моей попытке что-нибудь поблизости обязательно загоралось, и погасить этот огонь могла лишь Микаэла: огонь сестры ощущался как родной, такого не было даже с родителями.