Связанные Любовью
Шрифт:
Беспокойство поселилось у меня в животе.
— Лили? — я крикнула. — Джианна?
— Их здесь нет, — раздался низкий рык сзади.
Лука.
Он сидел в темноте на диване. Я нащупала выключатель и окутала нас мягким светом. — Лука?
Мои глаза остановились на рождественской елке на полу, ее безделушках, разбитых вдребезги, и сломанном мобильнике Луки. Что здесь произошло?
Было ли еще одно нападение братвы?
Мои глаза нашли Луку, сгорбившегося на диване, одетого в белую рубашку с закатанными рукавами. Упершись локтями в сильные
Я медленно подошла к нему, обеспокоенная его странным поведением. Его плечи тяжело вздымались, словно он пробежал несколько миль. Я остановилась рядом с ним и проследила за его взглядом на черном экране айпада.
— Сотрудник из прессы прислал мне фотографии, которые должны были быть опубликованы в заголовке, — сказал он холодным голосом.
Этот голос он обычно не использовал для меня.
— Фотографии?
Лука коснулся айпада, и тот ожил.
Я сделала глубокий вдох.
На экране появилась фотография, сделанная через окно ресторана, который я выбрала для встречи с Вэл. Но Вэла там не было.
На ней были руки Данте на моих плечах. Он был близко позади меня, его лицо было повернуто ко мне, рот близко к моему уху, как будто он шептал в него секреты, когда все, что он сделал, это предупредил меня не бежать.
На следующей фотографии мы с Данте выходили из ресторана рука об руку. Мое лицо было опущено, так что Лука не видел, как я напряглась в тот момент.
Лука щелкнул по следующей фотографии.
Фотография меня в машине с Данте, и это выглядело так, будто его рука была между моих ног, и не потому, что он потянулся за сумочкой.
Желчь поползла по горлу.
Эти выглядели плохо.
Действительно плохо. Они выглядели бы плохо для того, кто доверяет людям, но Лука был недоверчив, подозрителен и осторожен. Для него эти фотографии могли привести только к одному выводу. Но он не мог поверить, что у меня роман с Данте? Боже, ему следовало бы знать лучше. Он знал меня.
— Лука, — прошептала я, протягивая руку, чтобы коснуться его плеча, но замерла, когда он поднял на меня глаза. Я никогда не видела такого выражения в его глазах. Они были вне себя от гнева.
Мне хотелось убежать как можно дальше.
Мой взгляд метнулся к пустой бутылке виски у его ног. Лука выпил почти все. Часть янтарной жидкости пролилась и запятнала бежевый ковер, но были и более темные пятна. Мой взгляд медленно переместился на его руки, сжимавшие нож. Одна его ладонь так крепко сжимала лезвие, что кровь стекала по руке и капала на ковер.
Я знала, что мне нужно бежать, но это было бы признанием в преступлении, которого я не совершала. Я не изменяла Луке, никогда не изменю. И слова, которые Лука сказал мне в нашу первую брачную ночь, вспыхнули в моей голове.
Твой отец никогда не учил тебя скрывать свой страх от монстров? Они бросаются в погоню, если ты бежишь.
— У тебя кровь. Ты поранился — сказала я успокаивающим голосом, пытаясь достучаться до него. Мне нужно было пройти мимо
Его лицо исказилось от такой ярости, что я отпрянула. Он отпустил лезвие, и еще больше крови потекло по его руке, когда он выпрямился с дивана.
Я сделала шаг назад, не в силах остановиться.
Рука с ножом безвольно повисла на боку.
Я заставила себя снова встретиться с ним взглядом. Лука был где то там. За гневом и болью был мой Лука.
— Лука, пожалуйста, выслушай меня. Все не так, как кажется.
— Значит, ты не отдала Кавалларо то, что принадлежит мне? — взревел он. И он был на мне, его окровавленная рука сжимала мое предплечье. Он все еще держал нож.
— Я никогда этого не сделаю! Ты всегда будешь единственным мужчиной, с которым я хочу быть. Я поехала в Чикаго, чтобы встретиться с Вэл и поговорить с Фаби. Но Данте последовал за Вэл и хотел поговорить со мной. Это все, клянусь.
— А сколько стоит твоя клятва? Ты предала меня.
— Я никогда не лгала тебе. Я никогда не изменяла. Я помогала сестрам и не всегда говорила тебе все, но я никогда не лгала тебе.
Он был тем, кто изменял, и это не было похоже на то, что он никогда не скрывал от меня, как Маттео, просящий руки Джианны.
Его глаза, казалось, сверлили меня насквозь. В них был не только гнев, но и другая эмоция беспокоила меня больше, потому что это была агония.
— Лука, пожалуйста, положи нож. Это заставляет меня нервничать.
Его взгляд опустился на окровавленное лезвие, как будто он забыл о нем, и он отпустил его, даже не колеблясь, несмотря на то, что он думал, что я сделала. Сталь с лязгом упала на пол, забрызгав его кровью. Затем его глаза снова поднялись. Он резко притянул меня к себе и поцеловал яростно, жестоко. В его поцелуе были только гнев и отчаяние.
Я знала, чего он хочет, что ему нужно. И я бы с радостью отдала его ему, если бы тест не изменил все. Лука не хотел причинять мне боль, но в последний раз, когда он был так зол, когда мы занимались сексом, он был грубее, чем я могла рисковать в начале этой беременности. Я должна была защитить нашего ребенка и Луку. Он никогда не простит себе, если обидит нашего ребенка.
Его руки жадно блуждали по моему телу, и небольшая часть меня чувствовала возбуждение от этого ощущения, но я вырвалась от него.
— Нет! — он снова попытался притянуть меня к себе. — Лука, остановись! Я не хочу этого!
Его губы были в дюйме от моих, он тяжело дышал, его глаза были как расплавленная сталь.
— Ты отказываешь мне?
Я воздержалась от резкого комментария. Я отказывала ему раньше, когда чувствовала себя плохо или была не в настроении, и он всегда выполнял мое желание. Я знала, что он пьян, ранен и на грани потери контроля. Что он еще не показал, как сильно любит меня. Он убил своего первого человека в одиннадцать лет, убил и пытал бесчисленное множество других, много раз называл себя безжалостным монстром. И я знала, кто он такой. С другими.