Связанные любовью
Шрифт:
Я помедлила. Этого было достаточно, и Лука застыл.
– Я предупреждал его, чтобы он не смел даже прикасаться к тебе.
Я коснулась его плеча.
– Все в прошлом, Лука. Не позволяй этому разрушить настоящее.
Я допила шампанское, отставила бокал, затем освободилась из объятий Луки и поднялась на ноги. Стянула платье через голову и отбросила его на песок. Лука пылко наблюдал за мной. Единственный свет исходил от прожекторов нашей яхты и маленькой лампы, которую Лука поставил на одеяло. Ветер развевал мои волосы, и я улыбнулась Луке сверху вниз.
Он тоже поднялся и скинул одежду. Дрожь возбуждения прошла по моей спине от вида его обнаженного тела. Он подошел ближе и
– Я хочу попробовать ту позу вновь.
Лука кивнул, но я могла сказать, что он был насторожен, пока мы устраивались на покрывале. Я повернулась к нему спиной, затем оперлась на колени и руки. Мой живот свело от нервов. По какой-то причине, эта поза нервировала меня сильнее остальных, будто бы Лука смог бы сравнить меня с предыдущими любовницами. Я видела, как он трахал Грейс, как жестко она позволяла ему себя брать, насколько необузданным был тогда Лука. Мое тело все еще порой сжималось, когда я этого не хотела, а новые позы всегда дарили мне ощущение дискомфорта.
Лука погладил мою спину таким почтительным жестом, что я расслабилась под его прикосновением. Он прижался ко мне, но не входил. Вместо этого он протянул руку и стал поглаживать меня. Я застонала и слегка толкнулась назад так, что головка члена Луки вошла в меня. Он испустил тихий вздох, прежде чем двинуться глубже, и когда он полностью вошел, я поняла, почему это его любимая поза. Он был глубже, чем когда-либо прежде, и я медленно дышала, охваченная новыми ощущениями. Я была так растянута! Лука обхватил мои бедра и медленно вышел, прежде чем снова войти. Он выбрал медленный, нежный темп, и постепенно мое тело привыкало к такому углу. Лука не ускорялся, и, несмотря на дискомфорт, который это вызывало, я задвигала бедрами быстрее, встречая его толчки и показывая ему, что он не должен сдерживаться. Его пальцы на мой талии напряглись, сдерживая меня.
– Нет, любимая, – прорычал он. – Ты все еще слишком напряжена.
– Плевать, – отозвалась я. – Ты можешь двигаться быстрее.
Лука наклонился ко мне, скользнув еще глубже, и я буквально задохнулась, когда он прижался грудью к моей спине.
– Нет, не могу. Потому что это причинит тебе боль.
– Я хочу, чтобы ты испытал наслаждение.
– Я не почувствую наслаждение, причинив тебе боль, поверь, – произнес он хриплым голосом. – У нас вся жизнь впереди, чтобы испробовать каждую позу. Не дави на себя лишь потому, что думаешь, что должна удовлетворять чьи-то ожидания.
Он вышел из меня. Мой стон протеста затих, стоило Луке развернуть меня и усадить на колени.
– Объезди меня. Хочу видеть твое лицо.
Изучая его взгляд, я поняла, что именно этого он и хотел, и улыбнулась, пока опускалась на его член. Мы неотрывно смотрели друг на друга, пока я двигала бедрами, а удовольствие разливалось по телу, и когда напряжение достигло невероятного уровня, я выбрала медленный темп. Его дыхание участилось, он вцепился в мою талию, а затем я буквально разорвалась от оргазма, а Лука напрягся, запрокинув голову, пока кончал внутрь меня. Я прижалась губами к его горлу, чувствуя его зашкаливающий пульс. Я легонько укусила его, и член Луки дернулся во мне, а сам он застонал. Я улыбнулась. Мой.
Наши дни на яхте пролетели слишком быстро, и когда мы покидали гавань Палермо в наш последний день, я затосковала.
Казалось, Лука понял это.
– Мы вернемся сюда весной,
Я благодарно улыбнулась ему.
Прежде чем мы вернемся в Нью-Йорк, нам предстоял визит к двоюродному дедушке Луки. Я видела, как изменилось поведение Луки, стоило нам сесть в машину Алессадро – он забирал нас с пристани. Лука вернулся в режим «Дона», к постоянной бдительности. В выражении его лица я больше не видела ничего мягкого или нежного. Порой, когда я замечла его взгляды, обращенные на других, я вспоминала собственные страхи из прошлого и ощущала огромное облегчение от того, что это всего лишь воспоминания.
– Насладились медовым месяцем? – спросил Алессандро. В этот раз он не переходил на английский. Он вел светскую беседу, но я могла сказать, что ему это было не по душе.
– Ага, спасибо, – ответила я. Алессандро взглянул на Луку в зеркало заднего вида, будто был удивлен тем, что ответил не он. Я думала, что вопрос был адресован к нам обоим.
– Есть ли какая-то причина, почему мой дед хочет пообщаться со мной, помимо жажды укрепить родственные связи? – Лука сразу перешел к делу.
– Хочет поделиться с тобой некоторыми соображениями, – коротко ответил Алессандро, и от взгляда, которым они обменялись, холодок прошел у меня по спине. Казалось, воздух сгустился. Будто бы два альфа-самца волчьей стаи оказались запертыми в одной клетке.
Через полчаса мы прибыли к большому поместью. Его кремовый фасад и колонны напомнили мне те вилы, которые я видела в Тоскане. Семья Луки сидела за длинным столом во дворе перед центральным входом. Женщины встретили меня поцелуями и объятиями. Они все были удивлены цветом моих волос. У всех у них были темные волосы, как у Луки. Я сильно выделялась. Лука сразу же подошел к высокому пожилому мужчине с усами. Это был его двоюродный дядя, и я тоже подошла к ним, чтобы поздороваться с Доном Сицилийской Семьи. Его темные глаза окинули меня оценивающим взглядом, а затем он улыбнулся:
– Ты, должно быть, гордость Синдиката.
– Я – член Семьи, но спасибо, – ответила я, одаривая его своей самой обаятельной улыбкой, чтобы смягчить произнесенные слова. Он хрипло рассмеялся, а затем потянулся к сигаре. Одну из них он также протянул Луке, который принял ее. Я подавила содрогание. Ненавижу этот запах.
– Зови меня Адальберто, а я буду называть тебя Арией. – Адальберто посмотрел на Луку, взглядом спрашивая позволения. Лука склонил голову.
Конечно же, мое мнение никто не брал в расчет.
– Почему бы тебе не помочь моим дочерям и внучкам приготовить еду? – спросил Адальберто.
Рот Луки дрогнул, но, сомневаюсь, что кто-то, кроме меня, это заметил.
– Да, Ария, почему бы тебе не помочь?
Едкий комментарий едва не сорвался с моих губ. Я заставлю Луку заплатить за это позже, когда мы будем наедине.
Я проследовала за женщинами на большую кухню и надеялась, что они дадут мне задание, которое я смогу выполнить. На плите стояло несколько кастрюль, а с крюка под потолком свисал целый ягненок, уже освежеванный, и его мертвые глаза смотрели на меня. Вскоре я оказался в окружении болтающих итальянских женщин, которые говорили так быстро, что я с трудом их понимала, и принялась за приготовление артишоков. Я никогда не видел, чтобы кто-то их готовил, и совершенно не представляла, что нужно делать. Когда мое невежество стало очевидно, Ливия, младшая сестра Алессандро, которой было всего двенадцать, взяла у меня нож и показала, как надо, но вскоре полностью отстранила меня от работы, так как я успела испортить два овоща. В конце концов мне поручили помешивать суп в одной из кастрюль. Женщины были добры, несмотря на мою бесполезность, но я могла сказать, что они удивились тому, что я не умела готовить.