Sweet dreams

Canvi

— Милли! — Несколько секунд спустя Финн пошёл за ней следом. — Подожди, пожалуйста! — Неожиданно он обгоняет её и выворачивает прямо перед носом, не давая пройти дальше. — Прости, я не должен был этого говорить, это так…

О, она знает. Настроение снова поменялось, и теперь ей хочется поскорее уйти, прежде чем ей снова станет больно, но возвращаться в туалет нельзя — он не должен знать, что ей плохо, даже если она уже успела ударила перед ним лицом в грязь.

—… пребывание

здесь не делает меня счастливым.

— Мне это не интересно, я серьёзно.

Она приподнимает руку, давая понять, что ему стоит наконец-то оставить её в покое, и пытается продолжить идти дальше по коридору, но он всё не отстаёт. Он берёт её приподнятую в жесте руку и почти притягивает её ладонью к своему лицу, и это почти-почти прикосновение заставляет её всю покрыться мурашками, а волосы встать дыбом, как будто по всему её телу прошёл электрический разряд.

А Вулфард в этот момент как раз читает прикреплённый к её запястью браслет, который ей выдали, когда она только сюда вселялась.

— Милли… — Финн, несмотря на её предостерегающий взгляд, не отпускает её, и она видит, что он расстроен. — Нет… — Она вырывает свою руку из его. — Я думал, что даже после нашего расставания… мы же договаривались…

— Но ты всё равно сделал это? — спрашивает она высокомерно — ей не нравится, что он навевает ей воспоминания о том времени, когда они были вместе. — Разве нет? Я здесь, но и ты тоже, так что не надо меня судить.

— Да, но от меня-то это было ожидаемо, — говорит Финн, когда она проходит мимо него, задевая его плечом. — Но не ты. Ты ведь сильная! Что тебя сломало?

Она чувствует, как судорожные всхлипы уже почти готовы вырваться у неё из груди, но нельзя, она не может позволить себе плакать о том, что уже давно прошло. Это для неё табу уже на протяжении довольно длительного времени — двух лет, если быть точной. Табу с того самого утра, когда она проснулась, а от него было всего одно сообщение…

«Ладно, пора быть с тобой честным. Правда в том, что я больше не хочу встречаться с тобой. Наши отношения меня больше не привлекают. Ты слишком далеко от меня для постоянных встреч, а твоя любовь для меня, как испытание.

Я бы хотел встретиться, чтобы сказать тебе об этом лично, но ты так не заинтересована в наших отношениях, что у тебя даже нет на это времени».

Через несколько минут Милли уже спускалась вниз по лестнице из своей комнаты, через гостиную, во внутренний дворик, где её родители точно не смогли бы её подслушать, и с отчаянием набрала номер Финна, который до сих пор был забит у неё в телефоне как «Finnie».

Она ждала, пока он ответит. Она не видела его уже две недели с тех пор, как он уехал в Калифорнию со своей группой.

— Привет, — отвечает ей Вулфард резким, серьёзным голосом — он редко разговаривал с ней таким тоном.

— Финн, я спрашиваю тебя в последний раз… — Это всё, что она говорит, потому что её голос дрожит; она боится того, что собирается сейчас сделать. — Но сначала я хочу, чтобы

ты вспомнил обо всех тех моментах, когда мы были счастливы. Обо всех тех моментах, что мы пережили вместе. Вспомнил о том времени, когда мы расставались, и о том, когда мы сходились обратно. Я не прошу тебя вспоминать только хорошее, это было бы неправильно. Я хочу, чтобы ты вспомнил всё. — Она несколько секунд молчит, набираясь смелости сделать это. — А теперь я спрошу тебя, и это будет последний раз, когда я сделаю это, потому что больше я не собираюсь задавать тебе этот вопрос, ибо больше я не вернусь к тебе. — Она глубоко вдыхает воздух и выпускает его сквозь зубы. — Ты действительно хочешь окончательно порвать со мной?

Мгновение он ничего не говорит, и это самое длинное мгновение в жизни Милли.

— Да, это то, с чем ты не можешь бороться, Милли. Мы многое перепробовали, и я не знаю, что ещё делать.

Эти слова попадают ей прямо в голову, сердце и желудок. Он уже принял решение. Принял за них обоих.

— Хорошо, — отвечает Браун, пытаясь сохранить спокойствие, хотя она ощущает, что внутри она уже мертва. — Я хочу, чтобы ты знал, что я очень сильно люблю тебя, даже если ты в это не веришь. И я благодарю тебя за то, что ты успел дать мне за то время, что мы были вместе.

— Милли, я тоже всё ещё люблю тебя и также благодарю тебя за всё.

Ей хочется закричать, что он лицемер, и обозвать его ещё парой ласковых, но она решает вести себя, как взрослая.

— Я желаю тебе всего наилучшего. Надеюсь, твои мечты исполнятся. Было приятно познакомиться с тобой. Прощай.

Она не даёт ему ответить, обрывая звонок, кладёт свой телефон на садовый столик и несколько минут беспрерывно смотрит на него, ожидая, когда же Финн, преисполненный раскаяния, перезвонит, но этого не происходит, и в глазах закипают горькие слёзы, которые так и просятся наружу.

Родители зовут её на завтрак, и она понимает, что она не может показаться им в таком виде, потому что они не знают о её романе с Финном, а если они увидят, что она плачет, то начнут задавать слишком много лишних вопросов, на которые она никогда не захочет отвечать.

Она утирает слёзы рукавом своего свитера и переводит дыхание, прежде чем войти в дом.

Уже в своей комнате Милли обещает себе, что больше никогда не будет плакать, особенно из-за Финна Вулфарда.

Настоящее немилосердно тянет её обратно, и она фокусирует взгляд на стоящем перед ней парне, который пристально смотрит на неё, ожидая ответа на самый худший вопрос в её жизни.

Что её сломало? Ну, если бы она только знала…

Милли решает не отвечать. Вместо этого она сглатывает стоящие комом в горле слёзы и фальшиво и натянуто ему улыбается.

— Береги себя, Финн. — Единственное, что она говорит, прежде чем зайти в комнату терапии.

Внутри уже был их наставник — по возрасту близкий Наталии или доктору Хитону. У него были очаровательные черты лица, да и в целом он был красив собой.