Сыграй со мной в любовь
Шрифт:
Его реакция на меня не изменилась. Поменялось одно — свое возбуждение сейчас он ехал сбрасывать к другой. К той, которая не стала бы спорить, не обещала бы завести любовника и уж точно не скрывала от него два года самую главную в своей жизни новость.
Дима
В отношении Лики я переиграл сам себя. Махнуть шашкой и поселить ее рядом было идиотской идеей. Вместо того, чтобы разбираться, как жить дальше, семейный тимбилдинг очень быстро превратился в курс по выживанию.
Нормальные
За этот ускоренный период сейчас приходилось отгребать по-полной. Вначале меня коротило от долгого ожидания — Лика все же умудрилась дотянуть до последнего с переездом. Потом начало коротить от жизни рядом.
Собственный дом превратился в психушку, где единственным пациентом был я. Всего две маленькие женщины смогли сделать то, что не удавалось ватаге подчиненных. Они перевернули вверх дном мой привычный образ жизни и заставили чувствовать то, что я не чувствовал никогда.
От ядреного комплекта эмоций не спасала даже собачья усталость. Досада, радость и злость — с утра до ночи плясали гопак на нервах, а ночью, стоило на миг представить, что рядом в моей кровати, на моих простынях лежит Лика, в дневной набор вливалось желание, и становилось совсем худо.
Редкая форма мазохизма. И ведь нельзя было сказать, что я не знал, что так случится! Знал! Более того — морально готовился, дожидаясь, когда Лика привезет ко мне дочь. Однако какими же разными оказались планы и реальность!
Это было трудно объяснить, но девчонка действовала на меня точно так же, как и два года назад. Ненакрашенная, одетая в трикотажную майку и легкие брюки, с высоким хвостом на голове она будила такое желание, которое не удавалось разбудить упакованной в кружева и шелка Лене, моей последней любовнице.
Это было что-то дикое, на уровне инстинктов, словно общая дочь автоматически давала мне права на ее мать. Три гребанных дня я держался от Лики на пионерском расстоянии, молчал в тряпочку, когда хотелось сказать ей заткнись и без лишней чепухи раздвинуть ноги. Три дня я как проклятый впахивал днем на работе, пытаясь старым надежным способом вправить на место свой мозг, а по вечерам изучал науку отцовства. И ни хрена… Совсем ничего не получалось.
Хватало быстрого взгляда, случайного прикосновения или стона, как меня швыряло в прошлое. Туда, где мы спаривались как кролики, стоило лишь оказаться за закрытыми дверями.
Я хотел Лику. Понимал, что сейчас она другая, что за два года в ее жизни появилась не только дочь, но и другие мужчины, и все равно готов был послать подальше свое благоразумие и уложить девчонку в кровать.
Это было плохо. Очень плохо! Одно дело спать с женщиной, от которой рвет крышу и с которой после насыщения можно легко расстаться, а другое — с матерью своего ребенка.
Лику нельзя было трахать даже «вприглядку». Безопаснее всего было отступить назад и снять для нее с Верой квартиру. Раздельная территория и дозированные
Внимательный взгляд двух пар глаз каждый день после возвращения с работы пробивал насквозь нереальной уютной правильностью. Какой-то закоулок моего перегруженного мозга буквально сбоило от этой картины. Внутри начинало копошиться что-то забытое, щемящее, и я продолжал плыть по течению, отбрасывая альтернативные безопасные варианты.
Мать моего ребенка и не моя женщина — бредово, противоестественно и реально.
Словно насмешка судьбы, нынешняя Лика не хотела от меня ничего. Порезавшись о лезвие ножа, она отдергивала руку, не позволяя помочь. Поскользнувшись на мокром кафеле ванной, не разрешала войти и отказывалась от принесенного пакета со льдом.
Лика избегала меня как чумного, а стоило нам оказаться наедине, превращалась в колючего ежа или загораживалась работой.
Фуд-блог, благодаря которому я вернул ее, стал настоящим проклятием. Именно ему она посвящала каждую свободную минуту. Несколько раз я видел ее разговаривающей по скайпу с мужчинами. Довольная, веселая, она улыбалась им, а я, несмотря на повторяющееся в разговоре слово "реклама" каждый раз с трудом сдерживал себя, чтобы не отключить к едрене фене модем.
Мы не были любовниками, не были друзьями. Мы были варящимися каждый в своем котле родителями одной девочки. Малоприятное сожительство. Узел, который нужно было рубить как можно скорее.
В отличие от Лики, с Верой отношения складывались совершенно иначе. Каждая ее улыбка была словно удар под дых, а каждое "папа" как самый лучший подарок, какой только можно получить.
Нина все же была эгоистичной сукой, списывающей на меня свои страхи. За рабочий день я выкладывался по-полной, выжимал все соки из своих подчиненных, чтобы, не задерживаясь, к концу дня свалить домой.
Мой зам и директор второго автоцентра чуть ли не ночевали на работе, готовясь к новой презентации и согласовывая со шведами все детали сотрудничества. Я же в это время приезжал домой, не тратя время на переодевание, устраивался на огромном мягком ковре напротив Веры и как наркоман впитывал каждую ее эмоцию, каждую реакцию на новую игрушку и каждый взгляд.
От ощущения, что эта малышка часть меня, что в ней моя кровь и долбанный упрямый характер крышу рвало в щепки. Не думал, что можно испытывать такие эмоции. Не готовился к такому. И точно не представлял, что, словно новую тачку, буду выбирать прогулочную детскую коляску и, будто чудо, стану наблюдать, как перед сном Лика кормит грудью моего ребенка.
Последнее своей интимностью ввергало ступор. Детские губы на розовой ареоле, доверчивый взгляд, тихая улыбка… Даже сердце, казалось, начинало колотиться тише, чтобы не спугнуть момент. Спроси кто-нибудь пару недель назад, что со мной случится такое — послал бы на три веселых буквы. Со мной могла быть лишь работа. Много, напряженной и разной.