Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
– И почему я чувствую себя обосранным с ног до головы? – мрачно спросил я, подперев щеку средним правым кулаком.
– Что насчет прочих наук? – строго спросила эльфийка. – Что ты знаешь о музыке, демон?
– Музыку я люблю. Особенно Кипелова. Сам на гитаре немножко лабаю. Даже на трех гитарах одновременно могу. Тяжелый рок.
– Я не понимаю демонских языков. Говори понятно.
– Чего непонятного–то? Играю я немножко. На гитаре. И пою. Правда, очень хрипло. Почти что Высоцкий.
– Кого
– Э… ничего, – честно признался я.
– Так я и думала. Впрочем, это мы можем оставить на потом. Науки о числовых соотношениях и гармонии – арифметика, геометрия, музыка и астрономия – входят в квадривиум познания, и изучаются уже после тривиума.
– Тривиума?
– Тривиум. Тройной или низший путь познания, изучающийся всеми школярами без исключения. К квадривиуму переходят уже после освоения искусств грамматики, диалектики и риторики.
Я осоловело уставился в эти миндалевидные глаза цвета янтаря. Наша остроухая дамочка серьезно взялась за работу. Но латинскую грамматику я не знаю совершенно, а диалектика и риторика… блин, да я вообще не представляю, что это за хрень такая! Хотя риторика – это вроде как красноречие… а диалектика что такое?
Так я и сказал Аурэлиэль. Она печально застонала, растирая виски, но все же терпеливо объяснила, что диалектика – это умение правильно пользоваться словами, доказывать и опровергать разные утверждения и вообще диспутировать. То есть попросту логика.
Ну а риторика – это, как я и думал, ораторское искусство. Красноречие. Я это и так знал, просто подзабыл.
Итак, от культурного человека здешнего подзатянувшегося Средневековья требуется в первую очередь умение разговаривать. Разговаривать красиво, грамотно и убедительно. Причем на латыни.
Что ж, могло быть и хуже. Помнится, я как–то посещал страну, где каждый обязан уметь жонглировать. У них там это искусство – как цвет штанов на планете Флюк. Не умеешь жонглировать совсем – ты последнее чмо и на тебя все плюют. Умеешь жонглировать тремя деревянными шариками – ты рядовой гражданин без привилегий. Умеешь держать в воздухе пять горящих факелов – ты крутой аристократ и перед тобой все делают «ку» два раза. А их царь легко жоглирует десятью стаканами с водой, не проливая ни капли. Не знаю, сколько лет он тренировался, пока так наловчился.
Конечно, у меня с этим особых проблем не возникло. Жонглировать я никогда не учился, но зато у меня целых шесть рук и сверхскоростные рефлексы. Думаю, я бы наловчился довольно быстро… но это вопрос чисто гипотетический.
Как чаще всего и бывает.
– Шлушай, може прошто наташкаешь меня в эфой фиафиаи… – прочавкал я, набив рот копченой рыбой.
– Либо, ешь, либо говори! – брезгливо поморщилась Аурэлиэль.
– Ладно.
Эльфийка около минуты наблюдала, как я сосредоточенно жую, а потом приподняла брови:
– Ты что, выбрал еду?
– Угу. Есть мне нравится больше, чем говорить.
– Но я же не имела в виду буквально, что… О боже мой, какая тяжелая работа мне досталась! Как ты вообще можешь есть мясо живых существ?
– Легко. Кладу в рот и двигаю челюстями вверх–вниз. А потом проглатываю. Ничего сложного, это всякий может.
– Но неужели ты не понимаешь, как это ужасно?!
– Почему?
– Бессмертная душа бессмертна, олух! Никто не знает точно, что суждено ему после смерти. Душа может переселиться в животное – в зверя, в птицу, в рыбу. Вполне может статься, что сейчас ты пожираешь собственного деда!
– В таком случае у меня чертовски вкусный дед, – безмятежно ответил я, выплевывая рыбьи кости.
– О боже мой, за что мне такое наказание?.. – застонала Аурэлиэль. – Чем я перед Тобой согрешила?.. Так, ты, животное! Смотри на меня… я сказала, смотри прямо на меня! Выпрямись. Выпрями спину!
– Я не могу! – огрызнулся я, сплевывая последнюю рыбью кость. – У меня спина не гнется!
– Почему? Ты чем–то болен?
– Нет! У меня просто такая форма позвоночника! У меня вообще нет позвоночника!
– А что у тебя там есть? – раздраженно обошла меня вокруг Аурэлиэль. – О боже мой. Совсем забыла, что у тебя еще и крылья…
– Да, такая мелкая деталь – тут всякий забудет! Типа родинки на заднице! И вообще какое кому дело, что там у глупого яцхена болтается за спиной?!
– Не ерничай и не кривляйся – это вульгарно. Всегда будь вежлив. Подчеркнуто вежлив. Даже ругань и оскорбления могут выглядеть красиво и благородно, если не терять при этом лица. Этим подлинный аристократ и отличается от площадной черни.
– Я не аристократ. Я пролетарий.
– Я имела в виду аристократизм духа. Для этого необязательно иметь благородное происхождение – ты можешь быть рожденным даже в лачуге поденщика. Главное – как ты себя ведешь и что за впечатление производишь.
– Считаешь себя самой культурной?
– Да, потому что это так и есть. Ладно, спину выпрямить ты не можешь. Допустим. Мне по–прежнему кажется, что ты мне зачем–то врешь, но все же допустим, что это правда. Тогда просто подтянись. Подними голову. Я хочу увидеть твою шею. Почему ты все время втягиваешь ее в плечи?