Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
– Какого конкретно человека? – вежливо уточнил Папа Римский. – Назови нам имя этого обиженного.
– Да, назови имя, фамилию и титул, – поддержал его Торквемада, доставая из карманов перо, чернильницу и кусок пергамента. – И погромче. Я записываю.
– Не какого–то конкретного человека! – исказилось гневом лицо эль Кориано. – А всех человеков, что вышли из чресел Адамовых!
– Ну их всех долго поименно перечислять… – разочарованно вздохнул Леон Второй, подпирая щеку ладонью. – Оставь свою писульку, брат Фома. На этом малом клочке такая пропасть народу все равно не поместится.
– И дров на всех
– Да храни их Господь, – отмахнулся папа. – Ты чего еще нам сказать хочешь, милейший? Вина выпьешь? Вино в этом году хорошее уродилось.
Экс–кардинал эль Кориано позеленел, как разгневанная лягушка. Мне его даже немного жалко стало.
Однако он все же собрался с духом. Бывший кандидат в Папы Римские гордо выпрямился, кашлянул в кулак и произнес:
– Я Гитэн эль Кориано, дворянин и испанский гранд. Клевета лишила меня сутаны, но оставила дворянский пояс. Здесь и сейчас я в голос говорю перед вами, ибо молчать уже больше не в силах! Опомнитесь, люди! Опомнитесь! Осознаете ли вы, что творите, безумцы?!
В зале воцарилась полнейшая тишина. Стихли все звуки до единого. Ни движения, ни шепотка. Напряженное молчание – и сотни взглядов, устремленных на обличающего экс–кардинала.
– Я считаю очевидным, что все люди сотворены равными, – понизил голос эль Кориано, обводя присутствующих пылающим взором. – Я считаю очевидным, что все они одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат жизнь, свобода и стремление к счастью. Разве это не так? Разве я в чем–то сейчас ошибаюсь?
– Мы не совсем понимаем, к чему ты ведешь, Гитэн, – осторожно произнес папа. – Мы и раньше слышали от тебя подобные речи. Ты безусловно прав, но нам хотелось бы кое–что прояснить…
– Оставь это переливание из пустого в порожнее, Леон! – гневно воскликнул экс–кардинал. – Ты всегда был мастером никчемной говорильни! Что ты натворил, что натворил?!
– Что ты имеешь в виду, Гитэн? – с интересом спросил папа.
– Оглянись вокруг себя, Леон! Оглянись и полюбуйся на то, что тебя окружает! Грязные, омерзительные твари! Эльфы! Гномы! Гоблины! Цверги! Огры! Воплощенное недоразумение, дикий каприз природы – ходячие растения трегонты! И самое ужасное, самое отвратительное – демон! Демон здесь, в Ватикане! Нет, Леон, я знал, кто ты есть, но такого я не ждал даже от тебя! Да как ты осмелился на такое непотребство, на такое попрание устоев?!!
Томмазо Торквемада невольно кивает. Его взгляды явно совпадают с взглядами эль Кориано. Однако чувство долга пересилило личные пристрастия – великий инквизитор дернул рукой, и на плечи незваного гостя легли ручищи гвардейцев.
– Ты осмелился обвинять земного наместника Господа! – процедил Торквемада. – Сожжение будет слишком мягким наказанием за такое!
– Нет, оставь его пока, брат Фома, – негромко произнес папа. – Дослушаем до конца.
– О, благодарю за такую милость, Леон, – издевательски раскланялся эль Кориано. – Ты всегда был таким… таким… мягкосердечным! Меня тошнит от бесхребетности, более присталой Христовым невестам, чем земному наместнику Господа! И меня тошнит от того, что ты делаешь!
– И что же мы такого делаем?
– Все люди сотворены равными и имеют равные права на все, дарованное Богом, – вновь
Эль Кориано начал задыхаться. На глазах выступили слезы – кажется, его ужасно расстраивает само присутствие здесь нечеловеческих существ.
– Господь желает, чтобы люди были счастливы! – наконец выпалил он. – Разве люди не заслуживают счастья?! И разве не очевидно, что счастье людей требует полного уничтожения нелюдей?! Каким же слепцом нужно быть, чтобы не понимать столь естественной вещи?! Опомнитесь, заблудшие грешники! Опомнитесь, люди, и убейте их всех!!!
Молчание. Гробовая тишина, которая наступает сразу после падения чего–то большого и увесистого. Сначала свист воздуха, потом грохот… а потом наступает молчание.
Очень зловещее молчание.
– Мы выслушали тебя, Гитэн, – как–то очень нехорошо улыбнулся папа. – Мы рады, что ты высказал все, что накипело у тебя на сердце. Однако нам не по вкусу твои слова, ибо они тяжелее того камня, что катил в гору Сизиф. Брат Фома, не снимешь ли ты с наших плеч этот груз?
– Разжигайте костер! – прошипел Торквемада, взмахивая рукой.
Гвардейцы опять схватили эль Кориано за плечи. Но тот почему–то ничуть не встревожился, даже мелко захихикал. Словно смешинка в рот попала.
– Сжечь?! – оттопырил нижнюю губу экс–кардинал. – Вы хотите меня сжечь?! Так вот оно какое – ваше правосудие?!
Ему заломили руки за спину. Однако в следующий миг произошло нечто странное. Мне показалось, что я вижу мираж – изображение в воздухе поплыло, заколебалось… и гвардейцы остались растерянно хлопать глазами. Запястья преступника словно испарились из их хватки.
Но эль Кориано никуда не исчез. Он по–прежнему стоит там же, где и стоял… или не совсем там? Поскольку гвардейцы совершенно точно не двигались с места, экс–кардинал все–таки переместился. На пару шагов в сторону. Только произошло это как–то очень странно – точно во сне.
– Сжечь – не значит опровергнуть! – сжал кулак эль Кориано. – Я прав, и вы прекрасно это понимаете!
– Ты неправ, – коротко произнес папа, неподвижно глядя на оппонента. Кажется, его тоже шокировало это странное перемещение.
– Проклятый лицемер, ты лжешь в глаза своей пастве! Как ты можешь смотреться в зеркало, зная, что видишь там лжеца?! Я был изгнан вами, изгнан в земли диких трегонтов! Целый год я не видел человеческого лица! Целый год я скитался по пустыне, проповедуя барханам и колючему кустарнику!