Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
— Ты не сходишь с ума. И я тоже. Я наконец-то здесь — там, где и должен был быть с самого начала.
И тут я вспомнил, где слышал этот голос.
— Лаларту?! — недоверчиво воскликнул я.
— Лаларту мертв, глупец. Я — это ты сам. Твоя истинная сущность.
Я задумался, пытаясь осознать услышанное. Получалось плохо.
— У меня что — и правда шизофрения? — вздохнул я.
— Можешь называть это так, — спокойно ответил голос. — Я — это я. Демон в тебе. А ты — это ты. Человек во мне. Мы родились полудемоном,
— А что ж ты раньше не показывался?
— Потому что ты доминировал. До определенного времени меня вообще не существовало — я как бы спал… где-то в глубинах тебя. А потом… потом я вдруг проснулся. Помнишь, как это было в первый раз? Мы еще тогда дрались с Пазузу.
— Так это был ты?
— Это всегда был я. Это наша общая сила, но ты ею пользоваться не умеешь. А я… я умею. Я гораздо лучше тебя умею управлять этим телом… телом демона. И я бы давно освободился, если бы не эта мелкая пакость, которую ты называл Рабаном. Он стабилизировал твой разум. Не давал мне вылезать в любой момент. Я прорывался только изредка — когда ты сам открывал мне дверь. Но теперь твой Рабан погиб, и меня больше ничто не сдерживает.
— Угу. Понятно. И чего тебе от меня надо?
— Скажу прямо. У нас одно тело на двоих. Делиться я не собираюсь. Лучше всего тебе уступить самому. Тогда я даже позволю тебе продолжать существовать. Будешь жить на задворках сознания… теперь уже моего сознания.
— Не говори гоп, пока не стряхнул, — процедил я. — Это мое тело. И всегда было моим. Хрен я тебе его отдам.
— А тебя кто-то спрашивает, что ли? Пшел вон.
Меня немного расстроила его грубость. Вроде как не чужие мы друг другу, а он хамит на ровном месте…
Только что мне с ним делать-то, спрашивается? Был бы то противник из плоти и крови, я б его живо расчекрыжил. А с этим как быть? К голосу в голове мне не привыкать, конечно, но одно дело Рабан, и совсем другое — этот говнюк с голосом покойного папаши.
— Кстати, а почему у тебя голос Лаларту? — полюбопытствовал я.
— Это твой голос, — хмыкнул альтернативный я. — Наш общий. Тебя же специально готовили к тому, чтобы занять место Лаларту — конечно, у тебя должен быть точно такой же голос.
— Да нифига! — возмутился я. — У меня совсем другой голос!
— Так ты ж его слышишь изнутри. Собственный голос всегда звучит не так, как на самом деле. Попробуй вот на магнитофон записать и прокрутить — сразу убедишься.
— Умный, да?
— Да уж поумней тебя.
— Ну и заткнись.
— Я щас тебя самого заткну.
Да, это не Рабан. Рабан себя вел гораздо скромнее.
— Убирайся отсюда, — лениво скомандовало мое альтер-эго.
— Сам убирайся, — отказался я.
Так мы пару минут бранились, словно детишки в песочнице, пока мой злой двойник наконец не перешел к тумакам. Я был несказанно поражен, когда моя собственная левая рука вдруг вскинулась и заехала
Очень слабо заехала, надо сказать. Видимо, у альтер-эго еще не получалось нормально контролировать наше общее тело. Да и вообще яцхен плохо приспособлен для кулачных боев — пальцы длинные, в кулак толком не сжимаются. Этими когтистыми рученьками куда лучше получается резать — но какой дурак станет резать самого себя?
Тем не менее, руку я от лица отдернул и придержал двумя другими руками. Глупо я буду выглядеть, если начну бить самого себя.
Хотя кто меня здесь увидит-то…
— Что-то ты какой-то дохлый, — заметил я, удерживая взбунтовавшуюся руку. — Ты больше ни на что не способен, что ли?
— А вот это ты сейчас зря сказал, — задумчиво произнес альтер-эго.
И вот тогда-то началось самое идиотское сражение в моей жизни. Как еще можно назвать драку с самим собой?
Поначалу я думал, что альтер-эго не всерьез. Черт возьми, у нас одно тело на двоих! Калеча меня, он калечит себя, убив меня — убьет и себя. Однако он, кажется, решил наплевать на логику — иначе как понять то, что все мои левые руки разом выпустили когти и вонзили их мне же в грудь?!
От боли я истошно закричал. Черт, черт, до чего же у меня острые когти! Впервые в жизни об этом жалею! Я заметался, захлопал крыльями, безуспешно пытаясь вернуть контроль над руками — все без толку. Тело совершенно не слушается — правая половина еще так-сяк, а левая совершенно отказала. А тут еще из-за плеча выметнулся хвост. Ядовитое жало влетело в мою разинутую пасть и вонзилось прямо в нёбо.
— Кхахххххх!.. — выдавил я, со всей силы бросаясь оземь левой половиной. — Брахххххххх!..
Я схлопотал полную дозу собственного яда. Любой другой тут же бы и сдох, но у меня к этой дряни все-таки иммунитет. Правда, рот перестал закрываться и язык бестолково замотался туда-сюда. Говорить членораздельно больше не получается — издаю только вопли и хрипы.
А левые руки по-прежнему пытаются вспороть мне брюхо. Я держу их за локти правыми руками, но они усердно сопротивляются.
Тогда я пошел на крайние меры — резко выпустил проклятые конечности, размахнулся и что есть силы ударил когтями.
По собственным предплечьям.
Три моих руки упали на землю, все еще корчась и пытаясь до меня дотянуться. А я закричал еще страшнее, еще мучительнее — хоть левая половина и взбунтовалась, ее боль я по-прежнему чувствовал. И это была воистину страшная боль — глаза заволокло красной пеленой, я пустил кислотную слюну, а потом вгрызся самому себе в локоть, принялся рвать и терзать хитин… твою мать, да как же больно-то!!!
Мозг, и до того затуманенный, окончательно куда-то уплыл. Я почувствовал, что теряю сознание… но вместе с тем твердо стою на земле. Под ногами извиваются обрубки моих рук. Один из них даже уцепился пальцами за лодыжку, и я его брезгливо пнул.