Сын Багратиона 2

Седой Василий

В Японии надолго не задержался, собственно, как и на Папуа. Проехался по некоторым поселениям, пообщался с местными руководителями, родственниками, отметил для себя, что жизнь везде в буквальном смысле бурлит и княжество развивается стремительными темпами, и на этом успокоился. Единственное, на острове у тёти Тамары прожил больше недели, очень уж комфортно себя чувствовал у неё в гостях, даже лучше, чем дома, да настолько, что уезжать не хотелось. Не зря она назвала свой остров раем.

Тем не менее именно здесь у меня вдруг возникло чувство, будто я куда-то опаздывал, и настолько сильное, что я иногда даже ночью просыпался с мыслью о необходимости как можно скорее продолжить путешествие. Прямо как наваждение

какое-то, притом навязчивое, да и чуйка вдруг очнулась, предупреждая о грядущих неприятностях, и вот её я игнорировать никак не мог и не собирался. Поэтому, как бы я ни кайфовал от жизни в этом райском месте в приятной мне компании, а пришлось собираться и отправляться в путь.

В России в последнее время начал активно развиваться путь по водным артериям страны, в частности по Амуру, но отправляться в дорогу я решил из Охотска, как и раньше, так просто было быстрее. Поэтому я отправился от тёти Тамары именно в Охотск а не в Николаевск-на-Амуре, как новый город назвали и в этой реальности тоже, понятно, в честь нового императора. Сам переход по морям прошёл благополучно, а вот город удивил, причём неслабо. Разросся он за это время, да так, что сейчас уже совсем не напоминал загибающееся поселение на краю земли. Одни только склады на побережье, раскинувшиеся на многие километры, чего стоили, не говоря о большом количестве даже на вид богатых зданиях и дворцах.

Да и обилие здесь кораблей, которых я насчитал под сотню, подталкивало к определённым мыслям.

Как выяснилось чуть позже, в эти края в последние годы хлынул буквально вал предприимчивых людей, живущих с торговли, и золотодобытчиков. Не смогли староверы удержать в секрете разработку золотоносных месторождений на Колыме и спровоцировали начало чего-то похожего на золотую лихорадку. Главное, что сюда на запах наживы поехали и люди с довольно серьёзными деньгами, поэтому неудивительно, что город начал застраиваться и преображаться стремительными темпами. Да и возобновление переселенческой программы сыграло свою роль, принося немалые средства задействованным в ней людям, и я сейчас говорю не только о чиновниках, но и о купцах тоже. Всё-таки обеспечить припасами огромное количество людей на всем протяжении пути стоило немалых денег, а здесь сейчас пополняли припасы множество кораблей, задействованных в доставке переселенцев в том числе на другой континент. В общем, город получил, что называется, толчок к развитию, и во что это выльется в дальнейшем, один только бог знает.

Собственно, путь, по которому передвигались сейчас переселенцы, тоже сильно изменился, и это сказалось на скорости передвижения нашего относительно небольшого отряда.

Дело в том, что на этом уже тракте сейчас разместили довольно много постоялых дворов, ну или пунктов, предназначенных для отдыха и пополнения припасов. В этих своеобразных мини-поселениях, как выяснилось, можно было не только пополнить припасы и отремонтировать снаряжение, но и сменить лошадей. Не на всех было нужное нам количество сменных лошадей, но довольно часто нам удавалось это сделать, и благодаря этому мы передвигался если не стремительно, то очень к этому близко, с учётом нынешних времен, конечно. Более того, на всем протяжении пути появились что-то типа хуторов или скорее охотничьих заимок, на которых тоже можно было отдохнуть.

Вообще тракт сейчас напоминал муравьиную тропу, на которой движение замирало только с наступлением темноты. Да и встречалось нам на этой тропе много интересных, я бы сказал, неординарных людей, начиная от охотников и заканчивая белыми крепостными, ловить которых на этой дороге даже не пытались. Навели в свое время здесь шороху мои казаки, изображавшие из себя робингудов. Напрочь отбили охоту искать здесь беглых.

Наверное, поэтому я не удивился, когда на одном из привалов к нам вышел странный седобородый старик,

я просто принял его за одного из подобных беглецов. Но когда он назвал меня дважды отмеченным богами, я напрягся и захотел выяснить, что это могло значить, задав ему прямой вопрос. Тем более, что чувство, будто я куда-то опаздывал, с его появлением пропало, а вот чуйка наоборот буквально взвыла, грозя скорыми неприятностями.

Старик, как-то искоса глядя чуть выше моей головы слегка прищуренными глазами, произнес:

— На тебе проклятье одного бога и благословение другого.

Мне почему-то такой его ответ показался смешным, чем-то он напомнил неопределённое вещание цыганок, и я невольно улыбнулся. Старик же, заметив эту мою улыбку, посмотрел прямо в глаза каким-то теперь уже вроде бы расфокусированным взглядом и продолжил говорить.

— На самом деле ничего смешного в этом нет, потому что эти воздействия влияют на саму душу, тем самым разрушая её, и это не закончится даже с твоей смертью.

Сказав это старик замолчал, немного подумал и коротко добавил:

— Худшей участи не придумать, тебе ещё лет двадцать отмечено, и неважно, проживёшь ты их в этой жизни или в следующей. Исход будет один — окончательное развоплощение.

Я, все ещё улыбаясь, спросил:

— И ты, конечно же, можешь снять эти воздействия за копейку малую?

Старик посмотрел на меня уже как на душевнобольного и ответил ехидно:

— Конечно же, я не смогу тебе помочь, да и никто не сможет, разве что бог какой обратит на тебя внимание, но это вряд ли, слишком уж незначительная ты букашка, чтобы это случилось.

Я, будто играя в какую-то игру, невольно ответил:

— Ну, привлечь внимание бога не сложно, есть один способ, вот только нет у меня уверенности, что богу этот способ понравится.

Старик посмотрел на меня ещё более странным взглядом, пробормотал себе под нос «а ведь ты не врешь», секунду подумал и резко засобирался уходить, чуть громче сказав:

— Завтра на рассвете вернусь.

После чего как-то стремительно удалился.

Самое странное в этом было то, что никто из моих спутников даже не попытался остановить его ни когда он только подошел к стоянке, ни сейчас, когда он уходил. Складывалось ощущение, что этого чуть сгорбленного деда мои люди воспринимали своим, ну или вообще никак не воспринимали, что будет точнее. Странный был старик, но его слова почему-то меня зацепили, ведь я не забыл, из-за чего переродился в теле сына Багратиона.

Тем не менее долго думать об этом я не стал и ночью спал как младенец, а вот на рассвете был разбужен сразу тремя стариками. Поначалу с просонку подумал, что это вообще глюк или что я проснулся во сне.

В общем, в голову полезла всякая хрень, от которой я быстро избавился, потому что пришлось сосредоточиться и пытаться понять, что от меня хотели эти три деда. Они, кстати сказать, чем-то неуловимым были похожи друг на друга. Нет, с виду и по комплекции они были разные, но было что-то в них такое, что заставляло думать, что передо мной если не братья, то близкие родственники. Прежде чем начать вникать в то, что эти деды пытались сказать, я отметил, что, как и вчера, мои люди не обращали на них внимания, как будто их пребывание в лагере было привычно.

Между тем вчерашний старик начал вещать, обращаясь ко мне почему-то ну очень странно.

— Путник, мы предлагаем тебе сделку. Ты расскажешь, как можно привлечь внимание бога, а мы дадим тебе возможность прикоснуться к божьей благодати. Ты согласен?

Всегда меня почему-то бесил пафос, а старик толкал речь таким возвышенным тоном, что у меня аж зубы сводило от такого вещания, поэтому я не задумываясь ответил:

— Нет, мне это неинтересно.

Старик, который во время своей речи принял горделивую позу, глядя на меня снисходительно, теперь резко сдулся и растерянно спросил: