Сын болотной ведьмы
Шрифт:
Тут он, конечно, выдавал желаемое за действительное, никто ему об этом не говорил. Но Гергис так хотел этого, что поверил.
Он упал на кровать, обхватил подушку и разрыдался так, что даже у самого отъявленного негодяя должно было защемить сердце. При условии, конечно, если он видел бы то же, что и я: испуганного и разочарованного мальчишку.
Цинтас терпеливо ждал, когда слезы иссякнут и он хотя бы немного успокоится. Трудно сказать, сколько бы еще продлился этот взрыв горя, если бы Гергис, возможно, случайно, не дотронулся до медальона под рубашкой. Я заметил, как
– Расскажи мне, - попросил Гергис, шмыгнув носом и переведя дыхание.
Похоже, Цинтас знал многое. От кого? Наверняка от Лери. Возможно, и Мия тоже, вместе с Рейной, входила в этот кружок заговорщиков.
Приоткрыв рот и затаив дыхание, Гергис слушал о том, болотная ведьма наложила на него заклятье и увела в свой дом, чтобы ее сын смог занять трон после смерти правителя Морана.
– Но ведь она и моя мама, правда? – с последней надеждой спросил он. – Скажи, что она не умерла. Ну пожалуйста.
– Нет, господин. Она обманула вас. Вашей матери действительно нет в живых очень давно. А месяц назад умер отец, и теперь вы правитель. Но никто не знал, что с вами произошло. Все смотрели на самозванца и думали, что это вы. Пока чары не развеялись. И теперь он в тюрьме, ждет суда.
– А мама… то есть ведьма?
– Она исчезла. Ее везли из замка сюда, но какие-то люди напали на конвой и увели ее в лес.
– И она может снова прийти? – Гергис зябко передернул плечами? – За мной?
– Не знаю, господин. Но думаю, что вряд ли. Если только не захочет освободить своего сына. Но здесь много стражи. Сомневаюсь, что она сможет сюда пробраться.
Ну да, конечно, подумал я. Если Ольвии удастся как-то улизнуть от людей Вестара, то мимо стражи она пройдет легко, сколько бы той ни было. Точно так же, как прошла в комнату постоялого двора и потом мимо наблюдателей на болоте.
– Что же будет? – спросил Гергис жалобно.
– Пока никто не знает, господин, - вздохнул Цинтас. – Возможно, со временем чары развеются, как это случилось с самозванцем, и вы все вспомните. Снова станете самим собой.
Что-то подсказывало мне: он знает, каким образом с Кэрригана слетела личина, но не считает, что об этом стоит говорить Гергису. А я не прочь был бы это узнать.
– Господин, уже поздно. Если вы хотите есть, я принесу вам ужин.
Но Гергис только покачал головой. Тогда Цинтас помог ему умыться и лечь в постель.
– Если вам что-то понадобится, позвоните, и я приду, - он показал на шнурок звонка в изголовье кровати.
Когда Цинтас ушел, Гергис расплакался снова. Но на этот раз тихо – с той обреченностью, которая сопровождает крах надежды. Его мало волновало то, что он не мальчик, а зачарованный мужчина, который, возможно, никогда не станет прежним. Обман той, кого он считал потерянной и обретенной снова матерью, - вот что ранило его в самое сердце. Потерять любимого человека больно. Но затем найти и потерять снова – неизмеримо больнее. Особенно для ребенка.
Уже за одно только это чертова ведьма заслуживала смерти!
35
Этой
Глядя на Гергиса, я вдруг понял одну странную вещь. Да, мне больше всего хотелось, чтобы он убрался туда, откуда его вытащила ведьма. В самые дальние кладовые нашего общего сознания. И все же было жаль этого мальчишку. Как будто он должен был умереть, чтобы я жил нормальной человеческой жизнью.
Его на самом деле нет, говорил я себе. Нет и никогда не было. Кусочек памяти Гергиса, на который наложились детские эмоции Игоря. Он даже выглядел в шесть лет наверняка иначе, потому что больше напоминал мои старые фотографии. Просто я видел его особым, нетелесным зрением. Если… когда все закончится, мальчик не исчезнет без следа, а уйдет туда, откуда и появился. И все же, все же…
Его чувства и переживания были слишком настоящими. Как будто маленький Гергис, которого видел только я один, получил свою собственную, отдельную жизнь.
Чтобы не зависнуть надолго на этой иррациональной жалости, я волевым усилием переключился на другое.
Цинтас – вот кто по-хорошему удивил меня. Никто, кроме него, включая людей из самого ближнего круга, не рискнул рассказать Гергиса правду. Потому что это было слишком сложно и неприятно. А может, и опасно. Кто знает, чего ожидать от человека, который… не в себе. А вдруг придется попрощаться с вкусной придворной должностью?
А еще удивительным было то, что Гергис к словам Цинтаса прислушался и даже, кажется, поверил. Может, и не до конца, но сомнения касательно дорогой мамочки были посеяны. Впрочем, я не обольщался, что Цинтасу удалось достучаться до его разума сквозь колдовской сон. Скорее, это произошло с помощью звездного камня. Лери угадала. Я понял по лицу Гергиса: что-то случилось, когда он стиснул медальон в ладони.
Вот только знать бы, сможет ли он полностью развеять чары, пусть не сразу, понемногу? Или это все, на что способен подарок из звездных глубин?
И снова мне оставалось только одно: набраться терпения и ждать.
Большую часть ночи я провел за размышлениями о том, кто будет управлять страной, учитывая, что законный правитель к этому не способен. Внутренний круг совместно? Или назначат регента из числа родни покойного Морана? Гергису об этом, скорее всего, не скажут, но я надеялся это выяснить.
Утром меня ждал еще один сюрприз. После ванны и завтрака Цинтас помог Гергису одеться и проводил в рабочий кабинет, хотя лучше было бы в детскую.
Поучили бы его, что ли, читать, подумал я, глядя, как тот скучает, сидя в кресле у окна. Хотя, наверно, это бесполезно. Что-то подсказывало: если заклятье не снять, Гергис так и останется на всю жизнь шестилетним. Регент или внутренний круг будут принимать решения, секретарь – готовить бумаги, а сам он – только прикладывать к ним печать. Даже подпись ставить не надо.