Сын боярский. Победы фельдъегеря
Шрифт:
Тощий снова рванул к себе крестьянское оружие, и Алексей отпустил дубину – даже подтолкнул её. Не ожидавший такого действия детина покачнулся и сделал шаг назад. Алексей ожидал именно такого поведения. Он кинулся к разбойнику и в броске ударил его ногой в грудь так, что у того аж хрустнуло что-то. Детина упал на спину, и Алексей с размаху ударил его ребром ладони по кадыку. Разбойник захрипел, задёргался. Алексей увидел, что не воин тот уже, одна у него теперь работа – выжить.
Он обернулся. Поляна
– Рятуйте, люди добрые!
Боярин теснил двоих разбойников: один, здоровенный бугай, размахивал плотницким топором, а второй – невысокий крепыш – пытался ударить боярина коротким копьецом, сулицей. Вообще-то такое копьё – оружие метательное, но разбойник об этом не знал и пытался уколоть им боярина.
Алексей подобрал свою дубину, наступил ногой на лезвие косы. Вот теперь дубиной можно работать.
Он подбежал сбоку к разбойникам, нападавшим на боярина. Позиция его была неудобной – пришлось бить слева направо.
Дубиной он врезал крепышу по рёбрам и явственно услышал, как хрустнули кости. Крепыш заорал от боли и выронил сулицу. Не мешкая, Алексей ударил его по голове, и крепыш упал, обливаясь кровью. Ну уж с одним-то боярин должен справиться сам, и Алексей бросился на помощь к обознику.
Тому приходилось худо. У разбойника в руках был топор-клевец – боевой, на длинной рукояти. И разбойник, чувствуя своё превосходство, наступал.
Но в пылу схватки тать услышал топот Алексея и уже начал поворачиваться, когда на него обрушилась дубина. Алексей целил в голову, но удар пришёлся по плечу, раздробив его.
Разбойник заорал, бросил клевец и Алексей ударил его дубиной ещё раз. Одновременно обозник нанёс по спине татя удар топором, и разбойник упал.
– Спасибо за помощь, – прошепелявил обозник разбитыми губами. – Думал – конец мне подходит. Вовремя ты подсобил.
Над поляной нависла тишина.
Алексей обернулся: последний из нападавших валялся с раздробленной грудью, но и боярин зажимал рукой рану на боку, видно – зацепил-таки его бугай.
– Помогай, – приказал Алексей и побежал к боярину.
И вовремя. Тот стоял бледный, покачиваясь, и Алексей с обозником успели в последнюю секунду подхватить его и отнести на повозку.
– Эх, не послушал ты меня, боярин! – только и сказал Алексей. Но боярин уже не слышал его – он впал в беспамятство.
Алексей вытащил нож и вспорол им кафтан боярина.
Рана была неглубокая, лезвие разбойничьего топора скользнуло по рёбрам, рассекло кожу и мышцы, но сами рёбра были целы. Вот только кровило сильно.
– Мох толчёный, тряпицы чистые – быстро!
– Я мигом!
Мужик сбегал к другой подводе и принёс чистую тряпицу –
– Приподними его за плечи и держи, я перевяжу.
Алексей ловко перевязал раненого.
– Слава богу, жив боярин, – перекрестился обозник.
– Ты кто такой?
– Так холоп Захарий.
– Боярина как величать?
– Корней Ермолаевич Кошкин.
– Не тяни кота за хвост! Далеко ли до усадьбы боярина? Его ведь домой доставить надо.
– Ох ты, беда какая! Недалеко уже, дневной переход.
Вот хватил обозник – недалеко! Боярина целый день на телеге трясти надо – выдержит ли?
Алексей осмотрел боярина – вроде крови и порезов одежды больше не видно. По-человечески надо сопроводить его до дома. Обозник один остался – на пять подвод с лошадьми.
– Откуда идёте, что за груз?
– Издалека. В Булгар ходили, за товаром.
– Так ведь хозяин твой вроде не купец?
– Точно, боярин он – только из обнищавших. Всего-то и было что пять мужиков. Да вишь – один я ноне и остался. А осенью надо боярину на службу, вот и решил он в Булгар сходить.
– Ладно, все разговоры потом. Запрягай лошадей, сопровожу вас с обозом до дому.
– Вот спасибо, мил-человек! А то мне одному не управиться.
Обозник забегал, собрал с луга пасущихся лошадей.
– Там ещё лошадёнка – не твоя ли?
– Меня Алексеем зовут. Моя лошадёнка, веди её сюда.
Они запрягли лошадей в подводы, поводья каждой привязали к подводе впередистоящей лошади, и получился эдакий караван. Захарий уселся на первую подводу – он знал дорогу, Алексей – на последнюю замыкающим. Перед отъездом он собрал всё оружие и сложил к себе в телегу. Железо стоило дорого, и бросать его было грех.
Только они тронулись, как снова остановились. Захарий спрыгнул с подводы и подбежал к Алексею:
– Негоже нам уезжать, людей своих отпеть да похоронить бы надо.
– Правильно говоришь, только рыть могилы нам с тобой здесь до вечера. Как думаешь, выдюжит боярин?
– Эх, ядрит твою! Что за жизнь такая!
Захарий расстроился. Ведь убитые холопы – его товарищи, но и в словах Алексея была своя правда. Он понуро пошёл к подводе, запрыгнул на неё, взял в руки вожжи и тронул коня с места.
Обоз шёл до полудня, потом дали лошадям отдых. Хоть и поторапливаться надо, а животина есть хочет, и объяснить ей что-то просто невозможно. Сами пожевали сухарей из припасов боярина.
На остановке боярин пришёл в себя, повёл вокруг глазами, увидел Захария и удовлетворённо кивнул.
– Здесь я, Корней Ермолаевич! И обоз со мной, к вечеру дома должны быть, – успокоил боярина ездовой.
– Пить дай…
Обозник напоил боярина из баклажки.
– А где остальные? – напившись, спросил боярин.