Сын чекиста
Шрифт:
— А может, ресторан, — вздыхает Яков Амвросиевич. — И назовет он ресторан «Фортуна»... И будет в этом ресторане концерт-кабаре.
— Опять ты о своем? — выходит из дверей Мария Александровна. — Если уж тебе ресторан покоя не дает, шел бы работать официантом.
— Я? — возмущается Яков Амвросиевич. — Чтобы всякий пьяный жлоб... — И вдруг смолкает.
По улице идет Катерина под руку с незнакомым мужчиной. Вот это да!
Катерина подходит и как-то буднично говорит:
— Познакомься, мама. Это Семен Ягодкин, мой жених.
Мария Александровна всплескивает руками. Яков Амвросиевич поднимается
Вовка разметался на кровати: одеяло сползло на пол, одна нога вытянута, другая поджата, руки согнуты в локтях — и во сне бежит мальчишка!
Екатерина Сергеевна постояла над сыном, вздохнула, позвала Семена. Тот подошел, весело обнял Катерину, взглянул на Вовку и сказал:
— Не беспокойся! Не обижу твоего пацана.
— Нашего сына, — поправила Катерина.
— Не привык еще,
— Привыкай!
— Жить-то где будете? — зажигая лампу, спрашивает Мария Александровна.
Катерина смотрит на Семена — об этом они еще не говорили. И вообще, хотя Семен сватался давно, решение пришло к Катерине после того, как приезжал Михайло Перепелица.
С Семеном Катерина работала в одном цехе. В цехе ценили умение Семена быстро исправить любую поломку станка, изготовить нужную деталь. Казалось, не было такой машины на заводе, которой бы он не мог управлять, не было такого инструмента, который не слушался бы его руки. Встречались Катерина и Семен после работы в клубе, на собрании партийной ячейки. Лишь изредка, по большим праздникам, видела она его выпившим — веселья у него и без водки хватало. Многие девчата заглядывались на него. Это и было, пожалуй, одной из причин, почему Екатерина Сергеевна не торопилась ответить на сделанное ей предложение. Выйдешь за такого, а потом наплачешься.
Но сейчас, когда улицы благоухали ароматом цветущих акаций и на каждом шагу встречались парочки, Екатерина Сергеевна вдруг ощутила, что годы уходят и молодость уходит. Долго ли еще ей цвести? Зачем самой от своего счастья отказываться?
— Пойдем в кино, — как-то пригласила она Семена.
Тот обрадовался.
Вышли на Дворцовую. Над кинотеатром «Олимп» огромная афиша кричала:
«Сегодня! Нам удалось получить для постановки в Елизаветграде только на три дня кинофильм «Красные дьяволята» в 2-х сериях, 13-ти частях.
Вся мировая пресса говорит об этой картине.
Картина «Красные дьяволята» превосходит в постановке все прошедшие картины фабрики ВУФКУ — «Остап Бандура», «Помещики», «Слесарь и канцлер» и др.
Несмотря на колоссальные затраты, для полного впечатления картины администрация театра пригласила симфонический оркестр в составе 18 человек под управлением Зупермана. Начало ровно в 7 часов».
Потолкавшись возле кассы и убедившись, что билеты достать невозможно, Семен предложил пойти в «Ампир». Пройдя квартал по Дворцовой, Катерина и Семен перешли на другую сторону улицы и увидели не менее красочную афишу. Зрителю предлагалась грандиозная художественно-историческая картина «Дворец и крепость». Указывалось, что съемки фильма сделаны на местах исторических событий, в подлинной обстановке в Зимнем и Аничковом дворцах, в Павловске
Объявление, вывешенное над кассой, сообщало, что сегодня на фильм «Дворец и крепость» билеты продаются только членам профсоюза и красноармейцам.
В дружных рядах членов профсоюза Катерина и Семен прошли в зал. Погас свет, и на экране началась трагическая история офицера Михаила Бейдемана, заточенного в Алексеевский равелин.
Рука Семена легла на плечо Катерины. Она не отстранилась. Услышала шепот Семена:
— Люблю я тебя, желанная...
Из кино шли медленно. Молчали. Прошли до Большой. Вернулись к плацу, который теперь назывался площадью имени товарища Буденного, и снова повернули назад. У скверика Семен спросил:
— Женой моей будешь?
Катерина вместо ответа прижалась к крепкому плечу...
Яков Амвросиевич расстилает белую скатерть, вопросительно глядит на падчерицу.
— Может, ради такого случая?
— Конечно! — рванулся было Семен.
— Не надо. Не сейчас! — решила Катерина. — После зарплаты распишемся, тогда и погуляем. Завтра рано на работу.
Семен выпил стакан чаю с вареньем и ушел. Мария Александровна забросала дочь вопросами: кто он? где живет? сколько зарабатывает? есть ли родные?
Вопросы, вопросы, вопросы... А что может Катерина ответить? Ей бы самой кто сказал, каким Семен станет мужем. И Катерина задумчиво отвечает:
— Он человек хороший! Я его люблю, мама.
На кухне Яков Амвросиевич прямо из кастрюли ест холодный борщ и недоумевает: «Как же по такому поводу не выпить? Никакого понимания нет. Голодранцы! Тоже, наверное, большевик...»
Вовка проснулся рано.
Храпит во сне дед. Бабка отвернулась от него к стене, будто обиделась. Мама тоже спит. Волосы разбежались по подушке — как ручейки во все стороны текут. Спит и улыбается. Видно, хороший сон видит. Вовка сползает с кровати, шлепает босыми ногами по полу и тихонько, чтоб не скрипнула, закрывает за собой дверь.
Во дворе ни души. Под лестницей, где он вчера прятался, спит, свернувшись клубочком, Зюрочка. Хвостом нос закрыла.
— Зюрка! Зюрка!
Собака открыла глаза, лениво шевельнула хвостом и, решив, раз Вовка встал, то и ей вставать пора, потянулась, зевнула, деловито побежала к воротам, оглянулась, словно приглашая Вовку с собой.
На улице никого. Только тетка Матрена шаркает метлой. Она поглядела на Вовку и перестала мести, сочувственно провела рукой по его волосам и вздохнула:
— Не спится? Дите малое, а тоже понимает. Легко ли будет чужого человека отцом называть?
Вовка согласился, что нелегко, хотя ничего не понял. Поеживаясь от утренней прохлады, сопровождаемый Зюрочкой, он свернул на Дворцовую. Сколько богатств хранит улица в ранний час, когда люди еще спят! Вот валяется обертка от конфеты с красивой картинкой. Кто-то бросил коробку от папирос «Сальве», под деревом лежит значок «Добролета» вместе с булавкой. А это что блестит? Вовка нагибается. Вот это да! Самые настоящие десять копеек! Серебро! На них можно купить вон сколько всего...