Сын Чернобога
Шрифт:
Едва ступив на константинопольскую пристань, Богдан испытал горячее желание закрыть руками уши. Гомон, стоящий здесь, мог навеки оставить глухим даже ко всему привычного человека. А на местном торгу радимицкий князь едва не заблудился. Если бы не помощь гана Кончака, то он никогда бы не вырвался из цепких рук черного как сажа человека, вцепившегося в полу его алого кафтана.
– Бес, истинный бес, – вскричал мечник Дергач и принялся неумело отмахиваться крестом.
А ган Кончак только посмеивался и, похоже, чувствовал себя в чужом городе как рыба в воде. Во всяком случае, дом своего давнего знакомого патрикия Никифора он отыскал без труда.
– Если
– Только не вздумай назвать патрикия Никифора простым, – усмехнулся Кончак. – Врага наживешь на всю оставшуюся жизнь.
Патрикий действительно был тонкой штучкой, это Богдан определил с первого взгляда. Такого налима голыми руками не возьмешь. И внешность у него примечательная – жуковатый, курчавый, как молодой барашек, накрашенный и надушенный так, что к Богдану едва не вернулась хвороба, которую ган Кончак называл морской болезнью. Впрочем, хозяин предпочитал держаться от гостей на удалении, за что радимичи ему были очень благодарны.
– Баня-то у него есть? – спросил шепотом у скифа Звенимир.
– В Царьграде есть все, – отозвался Кончак, довольный приемом.
– А что же от него так несет, словно он от рождения не мылся.
– Это благовония, – едва не подавился смехом Кончак. – Привыкайте, варвары.
Местные бани радимичам не понравились. И пару в них маловато, и жар не тот. Разве можно приличную баню соорудить из камня – здесь дерево нужно. Только дерево способно хранить в себе силу неба, чтобы в нужный момент напитать ею человека. Судя по всему, ромеи вовсе не понимали вкуса жизни, потому и селились они в каменных домах, пусть и в красивых.
– Воля твоя, – вздохнул князь Богдан. – Но я свой деревянный терем на их каменные хоромины не променяю.
– Станешь великим князем в Киеве – будешь жить, как душа пожелает, – усмехнулся скиф.
Патрикий Никифор поспособствовал своему давнему торговому партнеру гану Кончаку. Не прошло и седмицы, как гостей из Матархи позвали во дворец императора. Вот где роскоши было с избытком. Даже каменный пол здесь блистал, словно озерная гладь под солнечными лучами, а уж золота, серебра и драгоценных камней во дворце было столько, что в глазах рябило.
В тронный зал гостей ввели далеко не сразу, заставив довольно долго маяться в прихожей, в окружении ближников и челядинов императора, разодетых в золотую парчу. Особенно поразили Богдана рослые гвардейцы ромейского владыки, у которых позолочены были и нагрудники, и поручи, и поножи. Стояли они недвижимо, словно идолы. Любопытный воевода Звенимир даже потрогал одного, вроде бы ненароком, дабы лично убедиться, что перед ним все-таки живая душа и не менее живая плоть.
Император Лев оказался молодым человеком, не достигшим еще тридцатилетнего возраста. На вошедших варваров он смотрел с интересом, но навстречу им не поднялся и заздравной чарки не поднес. Богдана поразил не столько император, сколько трон, на котором тот сидел. Казалось, он был отлит из чистого золота. Рядом с этим троном стояли два странных хищника, похожих на гепардов, но явно превосходящих их размерами. При виде варваров хищники зарычали, но с места не сдвинулись. Присмотревшись повнимательнее, Богдан пришел к выводу, что эти странные звери неживые, они сделаны из дерева и металла. Будь император Лев ребенком, князь не удивился бы присутствию близ трона таких больших игрушек, но мужу в силе и славе не пристало тратить время на подобные забавы.
– Приветствую
– И мы желаем тебе здравия, августейший, – ответил за всех ган Кончак.
– Ты ждешь от меня помощи, князь? – спросил все тем же бесцветным голосом Лев.
– Да, августейший, – не стал спорить с ромеем радимич.
– Ты получишь ее, – равнодушно кивнул император, после чего потерял к гостям всякий интерес.
Патрикий Никифор сделал знак Кончаку, ган подтолкнул князя, а тот, в свою очередь, дернул за полу кафтана зазевавшегося воеводу Звенимира, после чего все четверо, пятясь, покинули тронный зал.
Богдан был откровенно разочарован приемом. Что же это такое – чарку не поднесли, к столу не пригласили, даже сесть не предложили. А император был словно с похмелья – и говорил с трудом, и на гостей смотрел вполглаза.
– Скажи спасибо, что тебя пред его светлые очи допустили, – усмехнулся ган Кончак. – Честь оказали.
Оно, конечно, каждый в своем доме вправе жить привычным для него рядом, но гостей надо уметь принять и угостить, как положено обычаем.
– Император – особа священная, – попробовал просветить варвара патрикий Никифор, но понимания у радимичей не нашел.
– Как же священная, если он рожден не от бога, а от человека? – удивился Звенимир.
– Неважно, от кого он рожден, – наставительно заметил Никифор. – Во время помазания на царство на императора Льва снизошла благодать божья.
– Сам видел? – спросил недоверчивый Звенимир.
– Нет, мне патриарх сказал, – усмехнулся наивности варвара патрикий.
– Так даст он нам войско или нет?
– Уже дал, – пояснил радимичам Кончак. – Десять тысяч «бессмертных» двинулись из Херсонеса в Сугдею на соединения с ратью бека Песаха. Нам тоже следует поторопиться.
Переход из Царьграда в Сугдею князь Богдан перенес достаточно легко, хотя налетевший с востока ветер изрядно потрепал их ладьи. Богдан пожалел было, что не принес жертвы Стрибогу, перед тем как соваться в море, но вовремя спохватился и вознес к небу молитвы, которым научил его отец Нестор. К его немалому удивлению, молитвы помогли, ветер стих, и ладьи без происшествий достигли берегов Крыма.
В Крыму Богдану тоже не доводилось бывать прежде, но после того как он посетил Царьград, никакие красоты уже не могли взволновать его сердце. Тем более что Сугдея не шла ни в какое сравнение не только с Царьградом, но и с Матархой. Однако христианская церковь здесь была, и князь Богдан, ведомый ганом Кончаком, ее посетил, дабы поблагодарить господа за благополучное окончание далекого путешествия.
Ромейскую рать ждали со дня на день. Бек Песах с двадцатью тысячами хазар и тмутараканцев уже прибыл в город. Здесь же были и радимичи князя Богдана, вполне довольные и едой, и приемом, оказанным им в Сугдее. Высокомерный Песах радимицкому князю не понравился с первого взгляда, зато его первый помощник бек Моше оказался очень любезным человеком, к тому же родственником гана Кончака по матери.
В ожидании ромейской рати ганы и бояре собирались у разгульного княжича Андриана, сына тмутараканского правителя. Вот кто не упускал ни единого случая пропустить кубок-другой и поволочиться за женщинами. Пиры во дворце, отведенном княжичу для постоя, устраивались такие, что Богдана, несмотря на весь его жизненный опыт, порой бросало в краску. Видел бы отец Нестор, чем занимаются его духовные чада, наверняка сгорел бы со стыда.