Сын цирка
Шрифт:
— Я очень сожалею, что обидел тебя, о Боже! Очень, очень сожалею, поверь мне! Я не хотел ни над кем издеваться, а только баловался. Святой Франциск, ты тоже прости меня, — интенсивно бормотал доктор.
Необычно громко лаяли собаки — тональность молитв доктора совпадала и с диапазоном звуков, которые слышали эти животные.
— Я — хирург, Господи! Мне нужна рука, мне нужны обе руки! — стонал доктор.
Дарувалла не хотел покидать гамак, в котором его посетило озарение, а Джулия и Джон все утро строили планы того, как помешать доктору и следующую ночь провести на балконе. Позднее днем, когда страх поутих, Фарук частично пришел в себя. Он сообщил
Джулия очень испугалась глубины и многоцветности укусов на пальце. Она опасалась бешенства, несмотря на то, что кожа на пальце осталась целой.
— Джулия! Я переживаю за свою душу, а ты переживаешь из-за бешенства! — пожаловался Фарук.
— Многие обезьяны заражены бешенством, — вставил Джон.
— Какие еще обезьяны? Здесь я не видел ни одной. А сам ты хоть раз видел обезьяну? — заорал Дарувалла.
Пока спор продолжался, никто не заметил, как уехали из отеля Промила Рай и ее племянник с сиськами. Они возвращались в Бомбей. И снова Нэнси повезло: в этот вечер Рахула не будет на ее пароме. Видя, насколько расстроен племянник местным отдыхом, она приняла приглашение провести один день на вилле в Старом Гоа. Там собирались давать костюмированный бал, который развлечет ее Рахула.
На самом деле, отдых для него оказался не таким уж плохим, поскольку тетка щедро одарила племянника деньгами. Однако она рассчитывала на его долевое участие в оплате давно планировавшейся поездки в Лондон. Промила финансировала это предприятие, однако хотела, чтобы Рахул дал на него немного своих личных денег. В денежном поясе Дитера оказалось несколько тысяч марок, намного меньше предполагавшейся суммы, так как Дитер всем говорил о большом количестве качественного гашиша, который он хотел купить. Однако гермафродит не знал, что основная сумма находится внутри пластмассового члена.
Промила полагала, что ее племянник мечтает о лондонской школе искусств. Знала она и о его мечте полностью изменить свои половые признаки. Тетушку Промилу радовало желание племянника превратиться в племянницу — мужчин она ненавидела. Но тетушка обманывалась, представляя, как Рахулу хочется в Лондон, чтобы попасть в школу искусств.
Если бы уборщица, наводившая порядок в комнате гермафродита, присматривалась к разорванным рисункам в корзине, она бы поняла, что талант рисовальщика сводится лишь к изображению порнографических сцен, не одобряемых большинством художественных школ. Особенно поразили бы уборщицу автопортреты. Однако все эти рисунки были для нее не более чем скомканными бумажными шариками. Ей не хотелось их анализировать.
По дороге на виллу в Старом Гоа Промила пристально разглядывала содержимое кошелька Рахула и увидела новый зажим для денежных купюр: в этом качестве племянник использовал верхнюю часть серебряной ручки.
— Мой дорогой, ты очень экстравагантен. Почему бы тебе не взять настоящий зажим, если тебе нравятся подобные вещички? — спросила она.
— Знаешь, тетушка, настоящие зажимы такие непрочные, они рассчитаны на большую пачку банкнот. А мне нравится носить немного купюр без бумажника, чтобы было удобно рассчитываться за такси или давать на чай. Кроме того, это настоящее серебро, — спокойно объяснил Рахул.
Он показал, какой на колпачке сильный зажим, который хорошо вставляется в любой карман и удерживает несколько денежных купюр.
— Почему здесь
— Я с тобой согласен, — заметил Рахул и положил экзотическую вещицу в свой кошелек.
Известно, что голод — не тетка. Это чувство уменьшало тягу доктора к молитвам и постепенно возвращало былую способность видеть происходящее через призму юмора. Обед сильно продвинул этот процесс.
— Как ты думаешь, что Святой Дух еще потребует от меня? — спросил он Джулию, которая снова попросила его не богохульничать.
Новое испытание, заготовленное Провидением, проверит глубину веры доктора совершенно ужасным способом. Так же, как его нашла Нэнси, местопребывание доктора вычислила полиция. После обнаружения «могилы хиппи» полиции потребовался доктор, чтобы определить причину смерти обитателей этой песчаной могилы. Весь воскресный день полицейские искали врача, желательно не местного, чтобы он не болтал языком о преступлении. Так был найден Дарувалла.
— Но я не делаю вскрытия трупов! — запротестовал он, однако все же поехал в Анджуну.
Все полагали, что над погибшими уже поработали голубые крабы. Соленая вода мало забивала неприятный запах. Фарук без труда определил, что обоих прикончили несколькими ударами по голове, но тело женщины было изуродовано в большей степени. Локти и запястья у нее оказались разрублены, из чего следовало, что женщина пыталась защититься. Для мужчины удар был явной неожиданностью.
Фарук запомнит на животе убитой рисунок слона, подмигивавшего глазом из пупка. Дальний его бивень оказался нагло поднят кверху, будто он приподнимал воображаемую шляпу. Короткие линии детского рисунка показывали, что из слоновьего хобота лилась «вода» в сторону волос на лобке убитой женщины. Все двадцать лет память доктора будет держать в сохранности эту маленькую издевательскую картинку.
При виде разбитого стекла он почувствовал небольшой дискомфорт, но ненадолго. Вернувшись в отель, Фарук не нашел осколка стекла, который он вытащил из ноги молодой женщины. Доктор подумал, что нет ничего особенного, если бы стекла из могилы совпали по фактуре с этим осколком, поскольку бутылки «кока-колы» валялись повсюду. Кроме того, полицейские уже сообщили ему, что в убийстве подозревается мужчина-немец.
Это предположение вполне отвечало предрассудкам местных полицейских, допускавших, что лишь хиппи Северной Америки или Европы мог совершить два убийства, а затем обезобразить труп картинкой. Как это ни странно, но именно убийства и рисунок усилили желание доктора серьезно заняться литературной деятельностью. Он начал фантазировать, что стал детективом.
Успехи в ортопедии помогли доктору в денежном плане. Эти же меркантильные моменты заставили его подумать о возможностях сценариста. Однако внезапную жажду творчества не удовлетворяло создание одного фильма. Перед ним предстала идея целой серии с одним и тем же детективом в главной роли. Возвращаясь в Бомбей на пароме, доктор придумал образ Инспектора Дхара.
Наблюдая за тем, как молодая девушка на пароме не могла отвести глаз от красавца Джона Д, Дарувалла понял, какого героя они себе представляют. Взлет сексуальных чувств, вызванный романом Джеймса Солтера, остался в прошлом. Все эти чувства остались в том времени, которое называлось «второй медовый месяц». Убийства и коррупция для него значили гораздо больше, чем чистое искусство. Кроме того, для Джона обозначалась перспектива головокружительной карьеры.