Сын императрицы
Шрифт:
Конечно, о страстных объятиях теперь стоило забыть — обнимал любимую бережно, как хрупкую вазу, ласкал и целовал, а она таяла в сильных руках своего мужчины. Тем временем будущая свояченица позаботилась об ужине — незнакомая Лексею кухарка что-то спешно готовила на печи. Еще заметил по отношению прислуги — кроме старого дворецкого и его жены, а также нанятого им самим садовника, добавились еще конюх и две служанки, — к сестрам, что роль старшей этом доме исполняла Надежда, отличавшаяся более твердым характером. Даже Маша зачастую обращалась к ней, если что-то было нужно, а уже та отдавала распоряжения — наверное, так повелось между ними еще с детства. Не стал менять сложившийся порядок, оставил как есть, коль так удобнее всем.
После ужина — довольно вкусного,
То, что надумала, сказала на следующее утро после завтрака, обескуражив любимого мужчину — не ожидал подобного от скромницы-невесты!
— Лексей, пожалуйста, не сердись на меня, но я хочу только лучшего для тебя. Прошу за сестру, позволь ей прийти ночью к нам. Она согласна — ты ей нравишься, да и не было у нее никогда мужчины. А тебе нужна женщина — я же понимаю, что не могу дать того, что ты хочешь.
Лексей даже воскликнул от абсурдности такого предложения: — Маша, что ты говоришь! Я же люблю тебя и никакая другая женщина мне не нужна. А то, что с тобой нельзя — ничего страшного, потерплю.
Подруга же продолжала свое: — Лексей, мы будем вместе, никуда от тебя я не уйду. Только прошу — пожалей Надю, она ведь влюблена в тебя еще с первого дня, когда ты пришел в наш дом. Никогда раньше мне не говорила, пока я сама сегодня не сказала ей о нас. Позволь ей прийти, пожалуйста!
Молодому человеку стало понятно — откуда, вернее, от кого у любимой девушки появилась эта сумасбродная идея. Прежде не проявлял особый интерес к ее старшей сестре, принимал как будущую родственницу, не более. Тихая и молчаливая, она вела себя неприметно, стараясь не замечать сочувствующие взгляды родных. Казалось, уже свыклась с мыслью, что женское счастье обошло ее стороной — природной красотой не обладала, легкостью общения также, а о приданном, которым могла бы привлечь хоть кого-то из приличных кавалеров, в ее семье не помышляли. Единственно, что как-то отличало Надежду из сестер — рассудительность, говорила взвешенно и разумно, не совершала опрометчивых поступков. Тем более казалась невообразимой такая глупость — предложить себя в любовницы, причем будущему мужу своей сестры! Да и не замечал прежде от Надежды каких-либо романтических чувств — держалась с ним ровно, а доброе к нему отношение считал обычной приязнью к избраннику младшей сестренки.
Постарался как-то объяснить невесте, что не нужна ему Надя, а жалость к ее женской доле за счет них ни к чему хорошему не приведет:
— Маша, я знаю — ты хочешь помочь своей сестре, заодно и мне угодить. Но пойми — так нельзя поступать, ты рушишь наше будущее счастье и любовь между нами. Как же можно быть с другой, а потом прийти к тебе и ласкать как ни в чем ни бывало!
Услышал ответ: — Лексей, я готова пойти на то — пусть Наде достанется хоть чуточку бабьей радости и ради того поделюсь тобой.
А на его слова; — Даже отдать меня? — сказала убежденно: — Я знаю — Надя хорошая, никогда не предаст!
Ночью, когда Лексей уже лег в постель, вместо жены, вышедшей из спальни по какой-то нужде, к нему пришла ее сестра. Перешагнула через порог и затворила за собой дверь, после, чуть постояв у входа, подошла ближе. Смотрела на него неотрывно, в свете горящей свечи глаза ее казались бездонными, как в темном
У Лексея не хватило духа прогнать, стоило же ей приступить к неумелым ласкам, как не выдержал и набросился, нисколько не жалея девственницу, а она терпела, только слезы лились по щекам. После, когда отпустил девушку из объятий и лег рядом в приятной неге, услышал тихое: — Я благодарю тебя, Лексей, — встала и ушла. Вскоре вернулась Маша, примостилась под бочком и сказала тоже: — Спасибо, Лексей, за Надю — она счастлива.
С той ночи две сестры менялись — сегодня одна, завтра — другая, — а Лексей принимал их уже без ропота или недовольства, даже почувствовал вкус к происшедшему разнообразию. Постепенно привык не видеть в их связи особо неприличного — в светском обществе столицы, где ему когда-то довелось обращаться, — подобное считалось милой шалостью, сходились даже с близкой родственницей, как его кровный отец со своей кузиной. Привели эти отношения к тому, что и должны были — Надя забеременела, причем даже обрадовалась случившемуся, не побоялась пересудов кумушек, да и родной матери. Никому не признавалась — от кого ее будущий ребенок, — на вопрос матери, догадывающейся об их близости: — Отец твоего дитя — Лексей? — лишь ответила: — Мама, извини, но я не хочу говорить на эту тему!
На третий после приезда день велел дворецкому закладывать сани и, пока сестры наряжались к выезду в город, бегло просмотрел отчеты старост, переданные ему Никифором. По ним выходило неплохо — прибыли, конечно, ждать было рано, но большая часть затрат уже окупилась. Урожай выдался неплохим, хватило на собственные нужды, часть пустили на продажу. Купленные коровы и свиньи дали первый приплод, в птичьем дворе развели кур и гусей, так что мяса и молока уже не пришлось покупать, как еще год назад. В крестьянских хозяйствах появился небольшой достаток, по крайней мере, никто не помер от холода и голода. Правда, не все смогли обзавестись живностью, надеются на следующий год приобрести буренку или тягловую савраску, если хозяин поможет — список охочих к тому крестьян старосты приложили.
Выехали ближе к обеду — как раз успеть к тещиному столу! Разместились в санях втроем на заднем сиденье — Лексей посередине, а барышни с обеих сторон. Надя вела себя чинно и скромно — не пыталась лишний раз прикоснуться и вообще как-то показать о происшедшей в прошлую ночь близости. Маша же веселилась как ребенок — шалила с Лексеем, смеялась по любому поводу и даже без него, иной раз бросала лукавые взгляды на сестру и жениха. Казалось, ей доставило удовольствие то, что случилось между ними, радовалась больше, чем виновники происшествия. Должно быть, Надя говорила ей держать в тайне их отношения, но все равно не сдерживала своих чувств. Правда, когда подъехали к родительскому дому, присмирела, вела себя также, как и старшая сестра.
Застали дома только мать, остальные разошлись по своим заботам. Та, конечно, обрадовалась приезду будущего зятя, но не преминула указать тому укоризненным взглядом на выступающий живот младшей дочери — мол, как ее людям на свадьбе показывать! Вслух же о том не высказалась, после первых объятий, вручения ей гостиниц пригласила в столовую и выставила на стол еще горячие блюда. Обед, можно сказать, прошел в теплой атмосфере — Лексей не забывал нахваливать тещину стряпню, а та, довольная, накладывала ему от души. Позже перешли в гостиную, тут и завели разговор о предстоящем венчании в городском храме и свадьбе. Конечно, хотели скорее, но все же следовало достойно подготовиться, заранее пригласить гостей, причем не только родственников, но и ближайших соседей из дворянских усадеб. Прежде с ними Лексей не общался из-за хозяйственных забот, теперь же следовало познакомиться и как-то наладить отношения — иначе обиды от них не оберешься.