Сын Люцифера. Книга 4. Демон
Шрифт:
Антонина Захаровна не помнила, как она вернулась домой. К вечеру у нее резко поднялась температура, она впала в беспамятство, забытье, начала бредить и через три дня умерла, так и не приходя в сознание.
— Нет, нет!.. Я не верю Вам!.. Зачем Вы меня обманываете?!.. Он не мог остаться! Не мог!! — это были ее последние слова.
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Сказано в Книге Бытия, что когда Господь увидел, что сыны Божии стали брать дочерей человеческих себе в жены, и они стали рожать им исполинов, и что велико развращение
Почему же Бог не мог просто запретить Своим Сынам брать в жены дочерей человеческих, вместо того, чтобы уничтожать всех людей?
И ответил, захохотав, Люцифер Своему Сыну:
— Запретить?! Как можно Мне что-то запретить?
И спросил у Люцифера Его Сын, весьма удивленный:
— А разве Ты — тоже Сын Божий?
И ответил с горечью Люцифер:
— Да. «Был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа, между ними пришел и Сатана предстать пред Господа». Книга Иова, глава вторая, стих первый.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. День 25-й
И настал двадцать пятый день.
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Кто хуже: трус или предатель?
И ответил, рассмеявшись, Люцифер Своему Сыну:
— Оба хуже.
ВЫБОР
«И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей;
только на него не простирай руки твоей».
Книга Иова
— Слушай, мужик, шел бы ты отсюда, а? — терпение Годышева подходило к концу.
— Дело Ваше, Иван Данилович, — пожал плечами мужчина. — Но советую отнестись к моим словам серьезно. А то как бы не пришлось потом локти кусать. Впрочем, повторяю, дело Ваше. Всего хорошего! — мужчина лучезарно улыбнулся на прощанье Годышеву, круто повернулся и бесследно исчез в толпе.
Годышев некоторое время смотрел ему вслед, потом в сердцах сплюнул и двинулся дальше.
Это, называется, сходил за хлебушком! — злобно пробормотал он. — Блядь, в кои-то веки решил!.. Прогулялся! И откуда только эти психи берутся? И ведь не к кому-нибудь он подошел, а именно ко мне! Твою мать!! Чем это я ему так, интересно, приглянулся? Рожа у меня, что ль, такая? Располагающая к дружескому общению? Козел, блядь! Может, пьяный? — засомневался вдруг Годышев и даже шаг слегка замедлил. — Да нет, трезвый вроде... — все же после некоторых колебаний решил он. — Не похож он на пьяного... Да и не пахло от него. Я бы почувствовал... Хотя, может, обдолбанный или обкуренный. Под дозой. Наркоша какой-нибудь, — Годышев в раздумье пожевал губами. — Да нет, на нарка вроде тоже не похож... — с сожалением вынужден был признать он. — Что я, нарков не видел? Он... он... — Годышев в затруднении остановился и задумчиво почесал голову. — Странный он какой-то... Хуй
Однако осадок от этого разговора у него остался. Да, остался. Он уж и хлеба купил, и домой вернулся, и пообедал, и с женой успел полаяться, а забыть разговора все не мог. Да и взгляд его против воли то и дело устремлялся на часы. Как ни пытался Годышев с собой бороться и не смотреть — ничего у него не получалось.
Три часа уже!.. Четыре... Пять...
Да что я, тоже рехнулся, что ли, в конце-то концов! — пробовал урезонить он себя. — Заразился от этого психа?
Но все было бесполезно. Мысленно Годышев опять, то и дело, возвращался к тому разговору. Постоянно прокручивал и прокручивал его в голове, снова и снова. И поделать с этим было ничего решительно невозможно.
Наконец около девяти вечера он не выдержал.
— Слушай, Лид!.. — принужденно улыбаясь и чувствуя себя полным идиотом, неуверенно начал он. Жена замерла, чуть повернула голову и вопросительно на него посмотрела. — Тут такое дело... — еще более неуверенно промямлил Годышев, не зная, с чего начать, и кляня себя за бесхарактерность. Чего он вообще весь этот дурацкий разговор затеял?! Но отступать теперь было уже поздно.
— Ну чего, чего?!.. — нетерпеливо прикрикнула на него жена. Она, судя по всему, еще не совсем остыла после недавнего скандала и потому разговаривала с мужем несколько отрывисто и довольно-таки раздраженно.
— Да... Тут такое дело... — глупо повторил Годышев.
— Это я уже слышала! — язвительно заметила его супруга. — Дальше-то что? Язык, что ль, проглотил? — дражайшая половина, похоже, решила, что ее благоверный собирается извиняться.
(Дура! — беззлобно выругался про себя Годышев. Себя он, впрочем, тоже чувствовал законченным болваном.)
— В общем, так! — окончательно решился Годышев и набрал побольше воздуха. — Иду я сегодня в булочную, и вдруг подходит ко мне мужик...
— Что-о?!.. — в недоумении воззрилась на него жена, ожидавшая, конечно же, чего-то, совсем другого.
— Ты не перебивай меня, а слушай! — сразу же взвился Годышев. Нервы у него были на пределе.
— А ты на меня не ори! — тоже повысила голос и жена и подбоченилась. — Тоже мне, командир нашелся! Вообще уже нормально говорить не можешь. Чуть что — сразу орать!
— Да!.. — начал было уже опять заводиться Годышев, но тут же опомнился. Взгляд его опять непроизвольно скользнул по часам. — Подожди, Лид! — примирительно сказал он и даже руки перед собой успокаивающе выставил ладонями вперед. — Подожди... Потом поругаемся...
— Я с тобой вообще не ругаюсь! — тотчас же бодро огрызнулась его дорогая супружница.
Годышев на секунду крепко сжал губы, но все же нашел в себе силы взять себя в руки и спокойно продолжить.
— Выслушай меня. Ну, я тебя прошу! Выслушай! Тем более что речь о детях наших идет.
Жена мгновенно осеклась и настороженно на него уставилась.
— О детях? А что случилось? — недоверчиво поинтересовалась она.
— Ну, вот я пытаюсь тебе рассказать, а ты меня не слушаешь! — не удержался от маленькой шпильки Годышев и тут же проклял себя за эту свою ребяческую выходку.