Сын охотника

Эрендженов Константин Эрендженович

– Десятки километров нести меня на носилках – это невозможно, товарищ старший лейтенант! – возразил Воронов.

– Я могу вызвать еще бойцов. Мы тут рядом стоим.

– Вы уж продолжайте свое занятие, а меня повезут вместе с другими! – категорически отрезал Воронов.

Старший лейтенант отвернулся, словно разозлившись, что его не слушаются. При этом он взял автомат на изготовку. Он не заметил, что пока он раздраженно говорил с раненым, Мерген подошел к нему сзади почти вплотную. И когда чужой круто обернулся, Мерген каким-то внутренним чутьем понял, что тот сейчас будет стрелять, и он прижал дуло его автомата к земле. Старший лейтенант все же дал очередь, одновременно выкрикнув команду

по-немецки своему бойцу. В той стороне, где стоял его боец, раздалась автоматная очередь, а со стороны обоза – выстрел из пистолета. Алимжан упал, скошенный автоматной очередью. Но рухнул и незнакомый автоматчик.

Мерген тем временем, пригибая левой рукой автомат лейтенанта к земле, правой ухватил его за горло смертельной хваткой, как это делал когда-то с волками. Чужак выпустил оружие из руки и попытался вырваться из цепких рук Мергена. Но подбежавший Ризамат дал подножку, и враг повалился, обрушив на себя вцепившегося в горло Мергена.

– Берите живьем. Только живьем! – послышался голос Воронова.

«Старшему лейтенанту» скрутили руки за спиной и связанного положили возле первой брички.

Подошел Бадма и доложил, кто застрелил автоматчика. Оказывается, у одного из раненых был дарственный пистолет, который тот утаил от врача. Когда Мерген предупредил Ризамата по-узбекски, чтобы тот был начеку, вооруженный пистолетом раненый тоже насторожился. Он татарин, поэтому узбекскую фразу понял. И когда по едва уловимому жесту чужого лейтенанта подошел его «красноармеец» и с автоматом на изготовку остановился против строя ездовых, раненый догадался, что затевается что-то недоброе и на всякий случай взял автоматчика на прицел. И это потом спасло жизнь всем, кроме Алимжана. Раненый татарин и неизвестный, переодетый в советского бойца, выстрелили по сути одновременно.

– Мерген, учти, что здесь не все, – предупредил Воронов. – Этот тип говорил, что в лесу еще есть «бойцы».

– Это неправда! – истерично вскрикнул связанный «старший лейтенант». – Нас было только двое. Я буду говорить правду. Только правду, чтобы остаться жить. Я не немец. Австриец. До войны медик. В этом я вам не соврал.

– Хорош медик, который пошел на то, чтобы выкрасть тяжелораненого и притащить его к своим в качестве языка. Такой был у тебя план?

– Преклоняюсь перед вашей прозорливостью! – с наигранной подобострастностью проговорил австрияк, – Не пускайте меня, как это у вас называется, в расходование. Я многое могу сообщить вашему командованию.

– Едва ли вам стоит верить, – сказал Воронов и, обращаясь к Мергену, попросил осмотреть окрестность, нет ли там еще кого. Для этого советовал разойтись в трех направлениях, а ему оставить автомат фашиста.

– Товарищ лейтенант, разрешите всем не расходиться, – обратился к Воронову Мерген. – Я один пройду километра два по следу этих двоих и узнаю, были с ними еще или нет.

– Что вы, по следу трудно, – усомнился Воронов.

– Разрешите доложить, товарищ лейтенант, – приподнято заговорил Мерген. – Я сын охотника и сам охотник, волчьи норы находил по следу. А какой там след в летней калмыцкой степи, выжженной солнцем! Почти незаметно. И то находил.

– Если так, то желаю удачи. Учти, обоз не сможет двигаться дальше, пока не убедимся, что впереди нет засады.

– Я вас уверяю! – опять вскрикнул пленный. – Нас было двое.

Но на него больше не обращали внимания.

Мерген приказал Ризамату и Бадме, чтобы положили убитого Алимжана на последнюю повозку, где лежал только один раненый, а сами все время были настороже.

Окольными путями

Не веря пленному фашисту, Мерген шел по его следу осторожно, однако довольно быстро: надо спешить –

тяжелораненых долго держать в пути нельзя, им нужно скорее в госпиталь. Но и ехать вперед, не убедившись, что нет засады, опасно. Пробираясь по лесу, Мерген мгновенно реагировал на каждый треск сучка, шелест листвы. На пути вдруг попался ручей, и след «старшего лейтенанта» пошел вдоль этого ручья. Вскоре Мерген убедился, что фашист долго шел параллельно движению обоза. Ему уже было ясно, что диверсантов шло здесь только двое. Но надо узнать, где они заметили движущийся обоз. И Мерген продолжал путь по следам, которых другой человек вообще не заметил бы. В одном месте этот невидимый след проходил в нескольких метрах от колеи, по которой проехал обоз. Тут «старший лейтенант» стоял под дубом, курил свои сигареты. «Странный он, совсем не разведчик, – подумал Мерген, – столько следов оставил!..» Ни один зверь не оставляет столько следов! Заяц проскочит – никаких признаков. Разве что с перепугу рассыплет где-то свой горошек. Волчьи лапы отпечатаются только на песке или на мокром месте. Дикая кошка травы не примнет, камышинки не сломает. Не боится она. Наоборот, старается своим движением не отпугнуть добычу.

А этот двуногий – какой-то неосторожный зверь. Даже не охотник может прочитать его след. То отпечатки каблуков. То свежепереломленные сучья. То пачку из-под сигарет выбросил. А уж об окурках и говорить не стоит… Очень неосмотрительный или уж такой самоуверенный зверь!

Даже в мыслях Мерген не мог называть человеком этого охотника за ранеными.

«Столько идти, чтобы утащить с воза умирающего человека! Да это какая-то гиена!» – считал он.

И вот след оборвался на берегу речки, уходящей в немецкую зону. Походив по берегу, Мерген без труда нашел в лозняке довольно умело замаскированную лодку. Она была совсем пуста. Но Мергена трудно было провести. Вскоре он нашел и весла, воткнутые в илистое дно у берега.

В обратный путь Мерген пустился чуть не бегом и напрямик. Он ясно себе представлял, где выйдет на след своего обоза, и торопился, чтобы засветло вернуться. Но добравшись до того места, где он оставил обоз, Мерген увидел только свежую могилку и столбик, на котором топором была высечена звезда. Он понял, что обоз ушел вперед по вчерашнему следу, и ускорил шаг. Догнал он своих, когда уже стемнело.

Ризамат доложил, что лейтенант Воронов приказал ехать. Он был уверен, что бывший охотник найдет обоз по следу.

– Правильно сделали, что поехали, – одобрил Мерген. – Нельзя терять время, – и он подошел к своему возу.

Воронов подробно расспросил Мергена о том, как он шел по следу. Переспрашивал, уточнял детали. Особенно интересовали его моменты, когда Мерген шел, не видя явных следов врага.

– Не все же время попадались окурки да следы сапог!

– Нос помогал, когда терялся след, – шутливым тоном ответил Мерген и тут же пояснил – Это отец так говорил, когда выслеживали зверя и теряли след.

– Так, значит, отец у тебя был охотником? – спросил Воронов, – Расскажи о нем. Расскажи. Путь большой. Люблю про охотников, хотя сам ни разу на охоте не был.

– Отец любил поохотиться в чужих краях, где все ему неизвестно, – не спеша начал Мерген. – И однажды мы попали в гости к его другу детства, в предгорья Кавказа. Друг был чабаном, пас несколько сотен колхозных овец. Приходим, а у него беда, тигр утащил овцу. Отец возразил, мол, тигры здесь не водятся. «То же самое и наши охотники мне сказали, чтоб отвязался, – обиделся чабан. – Ты, я слышал, знаменитым охотником стал, а тоже вот не веришь. Ну да это ты там охотник, а у меня ты гость. Садись чай пить». – «Охотник везде остается охотником! – гордо возразил отец и, попив чаю, попросил показать то место, откуда зверь унес овцу.