Сын парижанина
Шрифт:
Скоро был пройден первый круг.
— Еще раз! — воскликнул увлекшийся Тотор. — Ах, если б сюда еще Мериноса!
Они снова помчались под лучами знойного солнца. Пыль набивалась в глаза, глотки пересохли, несмотря на обдувающий ветер, пот лился ручьями. Но вот показалась тенистая лужайка с красивым источником, высокой травой и цветами.
Мучась от жажды, парижанин вспомнил, что еще не завтракал. Приятно устроить завтрак на траве! Он снизил скорость, остановил автомобиль у источника и сказал:
— Знаешь, старина Бо, давай-ка погуляем здесь. Накрой на стол, раскупорь для себя бутылочку виски. Нужно чего-нибудь слопать.
— Да, — сказал негр, и его глаза блеснули.
Вскрыв банку тушенки, Тотор с аппетитом стал грызть damper, австралийскую галету [113] ,
— Ого, — сказал Тотор, — недурно! Но знаешь, поосторожней. Это же сивуха! Глаза на лоб вылезут!
113
Галета — печенье, сохраняющее пищевые качества длительное время; сухое печенье (крекер).
— Нет, — отозвался чернокожий, жадно облизывая влажные губы.
— Как хочешь, если душа требует… Ты крепко сшит, а у нас не каждый день праздник… Можешь еще приложиться.
Содержимое и второй бутылки проскочило одним махом. Бо с горящими глазами открыл рот в широкой улыбке, размахивал руками и подпрыгивал; казалось, он был на седьмом небе.
— Вот так, — сказал Тотор, — пляши, пока твое чертово полоскание не свалит тебя с катушек.
Но Бо еще крепко держался на ногах. Не ожидая приглашения, он взял третью бутылку и начал пить, но на этот раз не жадно, а потихоньку, с наслаждением, смакуя напиток, будто находя в этой адской смеси вкус божественной амброзии [114] . Скоро опьянение стало явным, затуманило мозг дикаря. Точно обезумев, он вдруг принялся бешено отплясывать канкан [115] , воя, как макака [116] . Негр не владел собой, и Тотор забеспокоился.
114
Амброзия — в древнегреческой мифологии — пища богов; в переносном смысле — необычайно вкусное блюдо.
115
Канкан — французский, первоначально бальный, а к середине XIX века эстрадный танец с характерным высоким вскидыванием ног.
116
Макака — род узконосых обезьян; очень смышлены, легко приручаются.
— Послушай, Бо, — сказал он, — ты уже перебрал. Довольно, а то станет худо.
Парижанин машинально сказал это по-французски. Дикарь взглянул на него безумными глазами и запросто ответил на том же языке:
— Не бойся, у меня желудок закаленный!
Тотор так и подскочил от удивления, будто заряд динамита взорвался под его ногами, выронил изо рта кусок мяса, но решительно ни слова не мог выговорить.
Австралиец расхохотался, затем произнес:
— Ты смотришь на меня так, будто я совсем… обалдел!.. Да, правильно, «обалдел». Si forte virum quern… conspexere, silent… [117] как сказал божественный Гораций.
117
Если случайно увидят крепкого мужчину, они замолкают (лат.).
— Он говорит по-французски и по-латыни! — воскликнул Тотор, думая, что видит кошмарный сон.
— Это треклятое виски действует… выхватывает у меня из головы и гортани… полузабытые слова, которые застряли в мозгу. Я грежу и вижу многое… Ах… очень многое. Ох, дай мне выпить… Еще, еще…
Преодолев волнение, Тотор вернулся к обычному для себя хладнокровию. Он подошел к австралийцу, который, казалось, преобразился, посмотрел на него, комически развел руками и сказал:
— Точно, ты феномен! Никаких сомнений! Я сражен! Даже отец такого не видал. Кто ты? Не вселился ли в тебя дух ослицы библейского пророка Валаама, которая когда-то болтала по-еврейски? Или, может быть, ты проглотил фонограф, который застрял в желудке и разговаривает помимо твоего желания?
— Пить… Гром и молния! Я же говорю, что хочу пить еще, хочу
— Да, я знаю! Знаю даже, что если ты не валаамова ослица, то робеспьерова, которая пила, пила… пока в поговорку не вошла [118] .
— Не говори глупостей, подай бутылку, — простонал негр, скрипя зубами, — мне нужно виски! Еще и еще!
— Пожалуй, только одну стопку, — сказал Тотор, — придется пожертвовать огненной водой, чтобы спасти огонь разума.
118
Быть пьяным, как ослица Робеспьера, по-французски означает быть пьяным мертвецки. (Примеч. перев.)
Но стопка лишь увеличила жгучую жажду Бо.
— Еще, еще, — молил он.
— Нет, погоди, прежде поговорим, — твердо ответил Тотор. — Скажи, кто же ты?
Ноги дикаря подогнулись, он тяжело упал на траву, вцепившись руками в спутанные волосы, взгляд его застыл, как у загипнотизированного. Бо отдувался, как бизон, и пробормотал прерывающимся голосом:
— Мои родители… детство… первые годы радости, свободы… Я помню это, когда не пью.
— Понимаю; ты, так сказать, двойной; одно помнишь натощак, другое, когда напьешься… Но, скажи, почему ты говоришь по-французски, как парижанин, а по-латыни, как человек образованный?
Австралиец глубоко вздохнул и продолжал, точно во сне:
— Я вижу дома… бульвары, дворцы… ночью фонари на улицах, необыкновенное оживление, кареты, толпы людей. Я — подросток среди товарищей, но это все белые… только белые… Меня учат вещам, которые меня смущают и приводят в восторг… Зачем я здесь? Ах… помню! Я неплохо соображал, и консул решил дать мне воспитание цивилизованных людей. Он послал меня в свою Францию… в Париж. Я… в лицее… [119]
— В каком? — спросил пораженный парижанин.
119
Прошу читателей поверить, что я ничего не выдумываю. Этот совершенно реальный персонаж, австралиец, сын каннибала, вернувшийся впоследствии к людоедству, действительно пережил все эти приключения. Он был блестящим воспитанником одного из наших лицеев, название которого я счел за благо изменить, но вернулся в родные леса, где варварство вновь завладело им. (Примеч. авт.)
— Сен-Луи.
— На левом берегу Сены… Бульмиш… [120] Знаю!
Вдруг австралиец захохотал, судорожно, болезненно, пронзительно.
— Бульмиш! Это словечко напоминает мне окончание моего блестящего ученья. Ведь я был круглым отличником, все восхищались, приходили взглянуть на меня. Знали, что я из племени каннибалов, и поражались, слыша, как я без запинки декламировал вторую книгу Энеиды… [121] Но бац! Случилась катастрофа. Однажды в день отпуска школяры напоили меня… Я не вернулся в лицей… и в полночь полицейские застали меня… в школьной форме… купающимся в фонтане Сен-Мишель.
120
Так парижане называют бульвар Сен-Мишель. (Примеч. перев.)
121
«Энеида» — эпическая поэма Вергилия (70–19 гг. до н. э.).
— Неплохая идея! — заметил Тотор. — Но продолжай!
— Я хотел бы еще глотнуть… немножко… чуть-чуть, — едва ворочая языком, взмолился Бо.
— Погоди. Рассказывай, и, если все выложишь, дам тебе хорошенько промочить глотку, вот увидишь.
— Тогда… больше не помню… на чем же я застрял?
— Ты застрял в фонтане! Это довольно смешно.
— Ах да!.. Сильный, рослый… я оглушил ажанов, которые хотели меня отвести в полицейский участок, отдубасил комиссара, кому-то выбил зубы… Меня выгнали из лицея, арестовали, хотели судить… Английское посольство заступилось, во избежание скандала заплатило за убытки, очень дорого заплатило… Меня посадили на первый же пароход.