Сын Петра. Том 1. Бесенок
Шрифт:
Евдокия Федоровна же восприняла эту задумчивость сына по-своему. Он смотрел на нее удивительно взрослым и серьезным взглядом, отчего ей стало неловко. Продолжить так невпопад законченный разговор она не могла. Слова в голову не приходили. Молчать не позволяла натура. Поэтому оглядевшись она зацепилась за какую-то странную железку, стоящую в стороне.
— А что это? — поинтересовалась мама.
— Мой подарок отцу. Небольшая походная печь для палатки. — небрежно ответил царевич.
— Печь для палатки? — подключилась Наталья Алексеевна, наблюдавшая до того за беседой
— Да, тетя. Помнишь тот опыт со змейкой и свечой?
— Конечно.
— Эта печь стала по сути его развитием. Мы ее вместе с учителями придумали.
— А почему она такая странная. Вот эти штуки зачем у нее по бокам?
— Воздух, нагреваясь, поднимается вверх. Так?
— Это я помню.
— Поэтому, нагревшись, он уходит вверх из этих труб. А холодный, с пола, втягивается. И чем сильнее нагрета печь, тем сильнее это движение воздуха. И тем быстрее прогревается воздух в помещении. Например, палатки. Сама по себе печь железная. С достаточно тонкими стенками. Поэтому нагревается быстро. Это приводит к тому, что можно очень скоро ее растопить и прогреть палатку. Что должно быть особенно ценно после дождя или иной промозглости. Заодно и одежду просушить можно, если развесить ее рядом с печью.
— А вот эта труба зачем? — спросила уже Евдокия Федоровна, включаясь.
— А дым как отводить? В палатке его оставлять никак нельзя. Вот — с помощью трубы и отводить. Выставив ее верхний конец в прорез палатки. И топить. Из-за чего получается, что внутри тепло и сухо, а весь дым наружу уходит.
Обе женщины с интересом уставились на эту поделку. По сути — небольшой булерьян, изготовленный методом клепки из гнутых «железных досок», то есть, относительно небольших пластин железа, полученных кузнечной поковкой. Такие много где применялись. Например, закупались массово производителями соли, для сборки здоровенных сковород…
Общая компоновка печи и принцип ее работы выглядела для мамы и тети совершенно непонятной вещью. Поэтому они выслушали. Покивали. Однако по глазам было видно — ничего не поняли…
— Ладно. Сейчас покажу. — тяжело вздохнув произнес Алексей и кивнул мастеру.
Лишних объяснений тому не требовалось.
Он сноровисто заправил печь лежащим тут же дровами. Растопил ее. И отошел в сторонку.
Печь явно топилась. Но дыма не было.
И Наталья Алексеевна, и Евдокия Федоровна подошли ближе и стали внимательно все рассматривая вокруг печи кружить.
— Вы руки к этим трубам поднесите, — заметил царевич.
Те послушались.
— Тепло идет.
— И дыма нет.
— А это только для палатки?
— Можно использовать где угодно. Но конкретно это — переносная печь особливо для походов. Можно и на корабле поставить, чтобы греться и еще где.
— А палаты?
— Там, думаю, лучше каменные печи такие ставить. Эту ведь, если прекратить топить, она быстро остывает. Сие есть плата за быстроту нагрева. Я в палатах такой нужды нет. И если печи такие ставить из камня, то они дольше тепло станут держать. А значит и дров меньше потребуют, да и подкидывать их станет нужно реже. Но это только домыслы.
— Так ты подумай, дело стоящее.
— Хорошо. Но попозже.
— Отчего же?
— Видишь? — указал Алексей на какие-то листы на столе. — Мы почти додумали одну поделку добрую.
— И что же это?
— Хм. Ты ведь помнишь, что мне нравится кофий с молоком?
— Конечно. Довольно вкусно получается.
— Кофий с молоком? — переспросила царица.
— Леша попоробовал кофий и он ему не понравился. Вот и добавил молоко в него и сахар. Получилось необычно и вкусно. Вся горечь ушла.
— И он уже не так будоражит. — добавил Алексей.
— Да. Но причем тут кофий?
— Пить просто кофий с молоком и сахаром как-то… просто что ли. Мне хотелось, чтобы напиток стал интереснее. И я начал думать. И тут углядел на кухне как яйцо взбивают. Попросил кухарку так взбить молоко. Мучилась она долго и получилось не сразу, но вышла в итоге пена. И кофий вот с этой пеной уже выглядел сильно необычнее. Благородно прямо.
— Благородно? — заинтересованно переспросила тетя.
— Я попрошу тебе сделать. Покажу. Только одна беда — делается он мучительно долго. Вот мы и делаем машинку для взбивания. — сказал Алексей и указал в дальний угол, где стояло что-то вроде педальной самопрялки, только не она.
— Это она?
— Да. Вот сюда ставишь крынку с молоком. Опускаешь вот этот венчик туда. И просто работаешь ногой. Видите, как быстро венчик вращается? Так рукой не получится сделать. Как ни старайся.
— И молоко взбивается?
— Да, но плохо. Мы попробовали туда дуть через тростинку во время взбивания. Получается прямо замечательно. И теперь мы придумываем как сделать так, чтобы самому не дуть. Чтобы от колеса этого туда и воздух задувало.
— Достойное дело, — чуть помедлив произнесла Наталья Алексеевна, представив, что сможет угощать уникальным напитком своих гостей. Возможно даже настолько редким, что нигде такого нет.
Задумалась.
Чуть помедлила.
Повернулась.
Внимательно посмотрела на булерьян. Хмыкнула.
Потом обратно на импровизированный ручной капучинатор. Покачала головой и с выражением добавила:
— Однако!
— Учеба скучна и пуста, если в ней нет всяких опытов. — улыбнулся царевич. — На этих штуках я закрепляю знания по физике и арифметики. Надо ведь не просто цифирь считать да заучивать, а понять, как что устроено. Для чего все это пощупать и надо. Вот мы всякое с учителями и выдумываем. Ты не думай тетя — это не я сам. Мы вместе.
— Верю. — благосклонно улыбнувшись, произнесла она. — Ну что, поехали на Кукуй?
— Поехали.
— Тогда ступай к себе. Тебе там тоже немецкое платье приготовили.
— И мне?
— А ты думал? Только нам ряженными ходить?
Алексей пожал плечами и быстро удалился. А женщины еще некоторое время пробыли в мастерской.
— Каково… — покачала головой Евдокий Федоровна.
— Я же говорю — светлая голова. Сама видишь. Ха! Прялка для взбивания молока в пену. Это надо же было удумать!