Сын Спартака
Шрифт:
– Марк! – крикнул Фест. – Мы должны торопиться!
– Да, – кивнул тот. – Да, я иду.
Фест помчался галопом. Марк кинул назад последний взгляд, испытывая ошеломляющее чувство потери.
– Луп…
Он глубоко вдохнул, подобрал поводья и повернул коня. Тот пустился в галоп, унося мальчика прочь от этого ужасного места.
Когда Луп пришел в себя и начал что-то соображать, вокруг было очень темно и невозможно было понять, где верх, а где низ. Он лежал, свернувшись клубком, и перед его лицом было небольшое пространство, позволяющее дышать. Луп так замерз, что не чувствовал
– Нет… – прошептал Луп. – Нет! Нет!!! Я не умер! Я не хочу умирать! Нет!
Снег заглушал его крики, а дышать стало еще труднее. Луп замолчал, ловя остатки воздуха. Потом он услышал голоса. Сначала они казались далекими, но постепенно приближались, стали отчетливее.
– Сюда! – закричал он. – Я здесь!
Немного погодя он снова услышал голоса, на этот раз совсем близко. Кто-то разгребал снег вокруг него. В одном месте в его пещерку проник слабый свет, потом раздался шум, и свет стал ярче, пропуская поток свежего воздуха. Луп несколько раз глубоко вдохнул. Вдруг чьи-то руки схватили его под мышки и вытащили из-под снега на свежий воздух.
– Мандрак! Иди сюда! Я нашел одного из них. Это мальчик.
Облегчение, которое почувствовал Луп, мгновенно исчезло, когда он увидел, кто его окружает. Перевал был завален снегом. Наверху стоял человек, закутанный в меха. Другие с остервенением разгребали снег в поисках своих товарищей. Некоторых уже спасли. Выкопали и нескольких коней. Люди сидели неподалеку от Лупа, покрытые ледяной коркой, и тряслись от холода.
Мандрак, мрачный и злой, стал пробираться к ним по снегу. Он навис над Лупом и сердито уставился на него:
– Я потерял больше двадцати моих людей, они убиты твоим хозяином или похоронены заживо.
– Пожалуйста, пожалуйста, не бей меня, – взмолился Луп, весь дрожа.
– Бить тебя? – нахмурился Мандрак. – Я не буду тебя бить, мальчик. Я тебя освободил. Теперь ты один из нас. К лучшему или худшему. Дни твоего рабства закончились.
Луп не мог поверить в то, что слышит. Когда смысл сказанного дошел до него, он с надеждой поднял голову:
– Я свободен?
– Конечно, – кивнул Мандрак. – Поступай как хочешь. Я не буду останавливать тебя. В конце концов, если ты убежишь от меня, тебя опять ждет рабство. Но мне кое-что нужно от тебя. Имя твоего хозяина. Я хочу отдать ему должок. Как его зовут?
– Гай Юлий Цезарь.
– Консул? – Мандрак не сумел скрыть удивление. – Это был он?
– Он больше не консул. Его срок закончился. Теперь он проконсул [1] , – объяснил Луп. – И готов принять командование армией.
1
Проконсул– государственная должность в Древнем Риме. Каждый консул после окончания срока своей службы получал звание проконсула (обычно на один год), и ему поручалось
– Тогда что он делает в горах и с таким маленьким эскортом? Объясни.
– Прежде чем Цезарь отправится в Галлию, ему поручили расправиться с Бриксом и его мятежниками.
– В самом деле? – улыбнулся Мандрак. – Скажи мне, насколько ты близок к своему хозяину?
Луп с трудом встал и гордо выпрямился перед Мандраком:
– Я – писарь Цезаря. Я много лет служил ему.
– Хорошо. У тебя наверняка найдется что рассказать Бриксу, когда я приведу тебя к нему. Он захочет знать о своем враге все, что можно. Кто еще был в твоей группе?
– Никого важного. Только телохранители Цезаря.
– А кто тот, второй мальчик?
– Марк? – Луп пожал плечами. – Что я могу сказать? Он мой друг. Марк обучался в школе гладиаторов, когда Цезарь купил его.
Глаза Мандрака странно блеснули.
– Мальчик-гладиатор, – прошептал он. – Где он обучался? В какой школе?
– В школе Порцинона в Капуе. Так он говорил, – хмуро ответил Луп. – Почему ты спрашиваешь?
– Я тебе потом скажу. Но сначала мы должны найти Брикса. Он очень захочет услышать все, что ты сказал мне, и даже больше.
Мандрак оглядел выживших.
– Наверное, это стоило того, – задумчиво произнес он и снова посмотрел на Лупа. – Может быть, Брикс прав. Пришло время снова поднять штандарт восстания и Спартака…
VIII
Аримин был небольшой город на восточном побережье Италии со скромным портом в месте впадения реки в море. По обе стороны от города на несколько миль простиралась широкая полоса коричневого песка. У берега река была мелкая, и Марк понимал, почему летом богатые римляне приезжают сюда отдохнуть и принять участие в играх. Но зимой река превращалась в спокойную заводь, где иногда бросали якорь грузовые суда, а местные рыбаки сидели на песке под укрытием вытащенных на берег лодок и проверяли сети. В миле к северу находился лагерь армии, которой должен был командовать Цезарь.
Двадцать тысяч солдат четырех легионов занимали площадь, намного большую, чем сам город. Лагерь был построен в форме большого квадрата, каждому легиону отводилась четверть этого квадрата. Низкая стена и ров окружали целый город палаток, поставленных с равными интервалами друг от друга. В середине каждой стороны квадрата имелись укрепленные ворота. Две широкие улицы, соединяющие их, пересекались в центре лагеря, где располагались самые большие палатки. Вокруг них рядами стояли палатки из козлиных шкур. В каждой палатке жили по восемь человек. Вне стен лагеря тысячи солдат занимались строевой подготовкой и учились обращаться с оружием.
Это было захватывающее зрелище, но Марк остался к нему равнодушным. Он сидел в седле рядом с другими всадниками и смотрел на открывающуюся панораму с последнего подъема перед Аримином. Прошло три дня после их удачного избавления в горах. Телохранителя, раненного в ногу, оставили в Гиспеллуме, первом городе, что был у них на пути. Хирург-грек сказал, что он поправится, но всю жизнь будет хромать. Марк очень переживал потерю Лупа. Пока он был рабом, ему встретилось совсем немного людей, которых он считал своими друзьями, и потеря еще одного из них лишний раз напоминала ему об одиночестве.