Сын Сталина: Рокировка. Сын Сталина. Джокер Сталина
Шрифт:
– Да ты сдурел, пионер! – вскинулся ударенный, держась за бок. – А если б я тебя ударил?
Василий и Артем, раскрыв от изумления рты, смотрели на Сашку, который виновато понурился:
– Извини, Леха. На рефлексах сработал, – он подошел и положил ему руки на ушибленное место. – Дай помассирую. Пройдет. Меня учили…
– Да иди ты! – мотнул головой энкавэдэшник, но руки Немца не скинул.
В какой-то момент боль, видимо, усилилась, и парень скривился, но тут же расслабился и с удивлением посмотрел на Сашку:
– Ловко у тебя выходит, товарищ. И вправду отпустило.
– Цигун – китайская медицина, –
– Научишь?
– Научу. Это долго, но научиться можно.
– А нас? – завопил Артем, выскакивая из-за дерева. – Нас с Васькой?!
Василий вышел следом. Подошел к Саше, долго смотрел ему прямо в глаза. Затем промолвил негромко:
– Цигун-мигун… Вот драться, как ты, – научишь?
Саша улыбнулся.
– Это – много проще. Побежали? – И как стоял, так и сорвался на бег, легко и непринужденно.
Василий и Артем несколько мгновений смотрели на бегущего названого брата, затем побежали следом…
Этот кросс они запомнили надолго. Три километра бегом, да еще в рваном темпе, с ускорениями, резкими сменами направления, и даже с перекатами. А потом была растяжка, какие-то непонятные, но очень сложные упражнения, отжимания на скорость и на счет, подтягивания на обеих руках и на одной, кувырки вперед и назад, падения…
Словом, на завтрак ребята вползали следом за Сашей, похожие на французов после Березины. Светлана, уже сидевшая за столом, изумленно смотрела на братьев, которые, морщась, охая и стеная, полезли было за стол, но были остановлены коротким и властным Сашиным «Куда?!!»
Василий с трудом поднял голову, повернулся к Александру всем телом:
– За стол… изверг!
Саша, который чувствовал себя хоть и лучше измотанных до крайности Василия и Артема, но не намного, покачал головой.
– Вот такие – потные и вонючие? – Он попробовал сплюнуть, но во рту пересохло. – В душ – марш!
Артем застонал, Василий мрачно посмотрел на своего мучителя и тяжело зашагал на кухню. Вскоре оттуда донесся дикий визг, какие-то шлепки и грохот ведра.
Это было выше Светланиных сил. Она выскочила из-за стола, стараясь не шуметь, прошмыгнула к кухне и с любопытством заглянула в щелку двери. И тут же, покраснев не хуже Красного, отскочила словно ошпаренная. В тазу стоял совершенно голый Артем, Василий, тоже раздетый, удерживал его, а Саша, обмотавший бедра полотенцем, поливал Сергеева из ведра. Артем даже не визжал, а пищал, пытаясь вырваться из цепких объятий Василия, но тот держал его крепко.
– Ну, холодно же, – услышала Светлана задыхающийся голос Артема.
– Сейчас разотрем – жарко станет, – это Саша. – Давай, Вася, отпускай карася!
Теперь Артем взвыл в голос, снова загремело ведро, лязгнул по полу таз с водой. Девочка поняла, что сейчас ребята выйдут, и поспешила в столовую на веранде. К тому времени, когда мокрые, красные, но довольные ребята стали усаживаться за стол, Светлана уже чинно ела гречневую кашу с молоком.
И тут Саша снова удивил всех. Посмотрев на скромное угощение, он обратился к подавальщице:
– Нам еще шесть бутербродов с салом.
Подавальщица растерялась:
– А сала нет…
– А что есть?
– Ветчина, только товарищ Сталин…
Но Саша, не дослушав, оборвал ее:
– Давайте с ветчиной! – И добавил не очень понятно: – Калории надо восполнять.
Ребята устали
Она слезла со стула, подошла к Саше и тронула его за руку:
– Саша, а ты – куришь? – И, приподнявшись на носочки, шепнула ему в самое ухо: – Хочешь, я тебе папиных папирос принесу?
Мальчик посмотрел на нее каким-то странным взглядом, и Светлана решила, что он ей не верит, а потому тем же шепотом добавила:
– Правда-правда, принесу. Вот честное слово, я знаю, где они лежат…
Но Саша вдруг приобнял ее, посмотрел ей прямо в глаза и очень серьезно произнес:
– Спасибо, Светик. Большое спасибо, но я не курю… – И, видя, что девочка ему не верит, поправился: – Больше не курю. Это вредно.
В то утро в Центральном универмаге Мосторга было людно. Кроме обычных покупателей, которых летом всегда было больше, чем зимой, сегодня, в первый день шестидневки, в магазин прибыло пополнение. Под лозунгом «Учиться торговать по-социалистически!» в ЦУМ пришли двести человек с путевками от комсомольских организаций. Новичков развели по отделам, но пока от них не было никакого проку, если не считать «проком» создание дополнительной толчеи и суеты…
ЦУМ Мосторга был одним из немногих советских магазинов, в котором использовались кассовые аппараты. Громоздкие, красного дерева, отделанные медью, никелем и настоящим серебром, звенящие и стрекочущие машины «NATIONAL» доверялись только самым опытным сотрудникам. Старшим кассирам.
Старший кассир отдела промтоваров Вера Степановна Беляева с самого утра была не в духе. Мало того что она сама с трудом умещала свои телеса в будочке кассы, так теперь рядом с ней еще трется кудрявая, словно овца, «эта девица»! Тоже мне комсомолка! Девятнадцать лет, а выглядит, словно мальчишка-подросток! И это особенно нервировало Веру Степановну: Саша – ее Саша! – пропал, и уже третий день от него ни слуху ни духу! А ведь обещал… Только позвонил в магазин, попросил передать, что все – нормалек и пропал… Вера Степановна смахнула непроизвольную слезинку: мальчик запал ей в сердце. Такой маленький, а уже строгий, серьезный… А вдруг с ним что-то случилось? Мало ли что там на ЗиСе могло произойти? Тем более продавцы шептались, что там кто-то то ли стрелял, то ли взрывал… А Саша – ЕЕ САША!!! – был там. Вдруг… Нет, не может быть! Но все-таки вдруг…
– Товарищ Беляева, а вот когда вы сумму пробиваете, вы сами складываете? – робкий девчоночий голосок отвлек Веру Степановну от тягостных раздумий.
– Нет. Я ж тебе объясняла, – начала Вера Степановна раздраженно, но вдруг подумала, что девчушка ни в чем не виновата, и уже более мягко принялась еще раз объяснять новенькой устройство кассового аппарата.
– …Вот, а когда ты последнюю сумму набила, вот на эту широкую клавишу нажимаешь и вот эту ручку кру…
– Тетя Вера, здрасьте!