Сын убийцы миров
Шрифт:
– Давит? – спросила я, ускоряя шаг.
– Не обращайте внимания, это пустяки!… – откликнулся Аркадий Викторович, бледно улыбаясь.
Он вообще резко побледнел. Наверно тиски сужающейся гривны уже начали перекрывать кровеносные сосуды, снабжающие голову.
– Аркадий Викторович, вы можете бегом? – заторопилась я.
– Разумеется, мой милый друг! – откликнулся он и понесся вприпрыжку.
Мы не добежали буквально нескольких метров до входа в «холодильник», уже зияющего впереди темнотой. Аркадий Викторович сбился с шага, ноги его заплелись и
– Гаврила, берем! – распорядился Олег, подхватывая его безвольно поникшие плечи.
Гаврила оттеснил меня, схватил бессознательное тело подмышки и они втроем впихнулись в ледяной полумрак.
Мы с трясущимся от страха Семеном остались снаружи.
– А Матвея вы куда дели? – спросила я в темноту «холодильника».
– Сидит у двери в «псарню», – донесся голос Олега, – сюда его тащить – только время терять. Ведь главное – ликвидировать причину его боли!
– А-ах! – раздался знакомый восхищенный выдох из темноты.
Это самовнушение – или в самом деле я услышала молодой женский голос, доброжелательно произнесший: «Профилактика завершена»?
– Лопнула гривна? – спросила я, заглядывая. И ничего не видя со света.
– Друзья мои, – веско произнес голос Аркадия Викторовича. – Вероятно у вас есть причины для пребывания здесь, но все-таки, позвольте заметить, холод не благоприятствует…
– Выходим! – приказал Олег, и первый появился в проеме.
Я посторонилась.
Семен с жадным любопытством пытался заглянуть в темноту за наши спины:
– Что, князь, с Сереги тоже теперь сняли гривну?
– Тоже, – вежливо ответил Олег.
– Ой, какое горе! – замахал руками Семен, и, не имея больше сил сдерживаться, расплылся в довольной ухмылке. Как же! Теперь не он один был такой – «разжалованный»!
Но ухмылка его мгновенно померкла, как только из «холодильника» показался Аркадий Викторович.
– Да он же в гривне!… – простонал Семен. – Как же, князь?…
Действительно, красноватая шейная гривна, дарованная Олегом еще Сергею Дмитриевичу, как ни в чем не бывало покоилась под щетинистым кадыком.
– В гривне, – согласился Олег. – В одной. Убрана была пястная.
– Вы знаете, девушка, – торжественно сообщил мне Аркадий Викторович, – ваши труды, кажется, не пропали даром! Мне уже гораздо лучше! Да что там! Мне, простите за выражение, ну просто хорошо! – и он несколько картинно повернулся к Олегу. – Спасибо, юный друг! Уверен, не обошлось без вашей помощи! Я вижу, вы прекрасный человек и, несмотря на небольшой возраст, очень уверенный и весьма способный! Я счастлив нашему знакомству, хоть оно и произошло при весьма странных обстоятельствах. Я обязан вам и надеюсь отплатить за вашу заботу в полной мере!
– Сие почти присяга на верность, – негромко сообщил Матвей, приближаясь к нашей компании. – Ежели он еще и крест поцелует…
Но Аркадий Викторович крест целовать не стал. Во-первых, не знал, что это нужно, а, во-вторых, у него и креста-то не было на бычьей шее – только гривна.
Впервые
Будто бы Олег брел по коридору среди глыб нашего подземелья, из последних сил цепляясь за стены, чтобы не упасть.
– Тебя ранили? Олежка! – подскочила я, хватая за локоть.
Он оперся на руку. Кивнул благодарно, прошептал:
– Меня вымотали… Устал… Присяду…
– Кто вымотал? От чего устал? – удивилась я.
Но он только долгим-долгим взглядом посмотрел мне в глаза, покачал головой и отвернулся.
– Все еще переживаешь за свои, так называемые, убийства? – догадалась я. – Плюнь! Серега был счастливее чем Мамонт. Аркадий Викторович счастливее Сереги. Все улучшается!
– Не так. Елена. Не так. Если ты не поймешь меня… значит я в тебе ошибся, и одного влечения спиров мало… Но я не хочу ошибиться! Пожалуйста, сделай так, чтоб я не ошибся!… Если ты не поймешь сейчас, то мне уже не на что надеяться!…
– Но я все понимаю. Ты расстроен, ты переживаешь, а оно не стоит твоих переживаний.
– Убийство? – тихо спросил он, и глаза его широко распахнулись. – Не стоит?
– Не убийство, – поморщившись возразила я. – Маленькая операция по пересадке спиров.
– Но ведь при этом погиб разум… личность… все прошлое и будущее этой личности, целая вселенная осознающая себя! И нет особой разницы – была это вселенная хорошего человека или не очень. Потому что «хорошо» и «плохо» – это понятия конкретного места и времени, они могут меняться, а разумная вселенная – это ценность абсолютная!…
– Вселенной больше – вселенной меньше! – беззаботно хмыкнула я. – Вот их сколько вокруг – вселенных этих. Каждую жалеть – жалелки не хватит!
– Елена, – попросил, почти простонал Олег. – Умоляю, не лишай меня последней надежды, я просто не выдержу, если окажется, что ты – совсем не та, какой я тебя представляю…
– Последних надежд не бывает! – усмехнулась я, внутренне кривясь от цинизма собственной усмешки. Почему-то я была в этот момент сама себе не приятна. Все я говорила ему правильно, но в чем-то главном была не права.Однако и остановиться уже не могла, поэтому продолжила с пафосом. – Надеяться надо всегда! Все время! И действовать! Ты можешь действовать? Вот и вперед! Зачем же при этом распускать сопли? Действуй, Олег – и не теряй надежд!…
– На что? – раздался его голос.
И это было уже не во сне.
Я стояла в сумерках длинного коридора «спального» коридора. Как я тут оказалась? Почему выбралась из мягкой и нежной «опочивальни»? А рядом находился Олег. Он удерживал меня за руку и спрашивал:
– О чем ты говорила? Каких надежд я не должен терять?
– Не знаю!… – засмеялась я с некоторой натугой. – Это все было во сне… А ты что тут делаешь?
– Мне приснился странный сон, будто мы с той разговариваем, и я тебе что-то пытаюсь доказать, но у меня не получается… И это было так обидно, что я даже проснулся.