Сын воды. В стране райской птицы. Амок
Шрифт:
Нужно заметить, что среди рабочих местных — папуасов — было не больше десятка, а все остальные — китайцы, японцы, малайцы, даже негры. Набирать на работу папуасов было просто невыгодно: во-первых, они непривычны к постоянной работе, а во-вторых, все они быстро разбежались бы от такой жизни — тут они, как говорится, дома. Другое дело рабочие, привезенные издалека: с ними делай, что хочешь.
На веранду поднялся новый человек, грек Кандараки. Это был уже немолодой, но юркий, хитрый, пронырливый субъект, с бегающими глазками и козлиной бородкой.
Откуда
— Мистер Скотт! — сказал грек, склонившись в поклоне. — Там пришли двое папуасов, должно быть, с гор. Они принесли шкурки райских птиц и золотой самородок — этак с куриное яйцо.
— Что им нужно за все это? — спросил мистер Скотт.
— Два ружья.
Мистер Брук так и подскочил в своем кресле:
— Что? Как? Ружья? Не может быть! Они ведь не знают, что с ними делать!
— Наверно, знают, если просят, — сказал Кандараки.
— Да-а, дела… — проговорил мистер Скотт. — Если им потребовались ружья, это скверный признак.
— Наверно, их кто-нибудь научил, — сказал грек.
— Позовите их сюда, — велел Скотт. Кандараки махнул рукой. Подошли двое папуасов.
Видно было, что они редко встречались с белыми. Смотрели как-то исподлобья, словно загнанные звери.
— О, эти молодцы мне не нравятся! — сказал Брук.
И верно, пришедшие очень мало походили на папуасов, живших вблизи станции. Особенно интересна была их прическа. Волосы делились на множество косичек, каждая из которых, чтобы не путаться с другими, была облеплена грязью. Косички свешивались со всех сторон и даже стучали при малейшем движении.
На руках и ногах были браслеты, искусно сплетенные из травы и украшенные ракушками. На шее висели ожерелья из звериных зубов.
Один держал связку птичьих шкурок, другой — кусок золота. Особый интерес представляли шкурки. Райские птицы небольшие — как воробей или чуть-чуть побольше. Само название говорит, что они какие-то необыкновенные. И правда: такой красивой, яркой и пестрой расцветки никто даже и выдумать не смог бы.
Их есть несколько пород, но наиболее известна одна: у нее длинный, около тридцати сантиметров, хвост с такими тонкими, нежными и яркими перьями, что ими охотно украшают себя не только дикари, но и европейские женщины. Ради них эти шкурки и вывозятся в Европу, где они ценятся очень дорого.
Должно быть, потому, что туземцы обычно сбывают шкурки без ног, в Европе сложилась легенда, что эти птички всю жизнь проводят в воздухе, питаются только росой и обладают какой-то чудесной силой. Отсюда и название их — райские.
Кандараки с помощью нескольких слов, а больше — жестами спросил у туземцев, что они хотят получить за свой товар.
Папуасы поняли, о чем их спрашивают, принялись показывать руками, как держат ружье, и все время приговаривали:
Даже Скотт улыбнулся.
— Вон чего захотели! — сказал он. — Однако не годится давать вам такие вещи. Принесите и покажите им лучше другое, — приказал он Кандараки.
Кандараки принес топоры, ножи, лопаты… Видно было, что это богатство произвело впечатление на папуасов, но они по-прежнему отрицательно крутили головами.
— Подозрительное дело, — сказал Скотт.
— А не угостить ли их водкой? — предложил Кандараки. — Может, тогда с ними легче будет договориться.
— Лучше спиртом! — крикнул Брук. — Что им водка — этаким чертям!
Скотт кивнул.
Кандараки принес бутылку и налил полстакана спирта. Подошел к одному из папуасов, дружески похлопал его по плечу и протянул стакан. Папуас недоверчиво смотрел на него и отказывался брать.
Кандараки сам пригубил спирта, засмеялся и снова протянул стакан папуасу. Тот взял и немного отпил. Сначала он испугался: видно, захватило дух. Но спустя минуту, почувствовав приятную теплоту внутри, рассмеялся. Его товарищ выпил уже весь стакан до дна. Потом снова выпил первый.
И торговля пошла веселей. Папуасы забыли про оружие, их интересовала только «чудесная вода». Кандараки показал две полные бутылки. «Сделка» состоялась.
Прижимая к груди свои бутылки, шатаясь и весело крича что-то, папуасы направились домой.
— Ха-ха-ха! — захохотал мистер Брук. — Вот это я понимаю, это торговля!
— Дай бог почаще, — смеялся Кандараки.
И они принялись подсчитывать, сколько заработали на этой торговой операции.
А счастливые папуасы между тем вышли за пределы станции, остановились, снова выпили и, как по команде, повалились наземь. Бутылки покатились по траве, орошая ее остатками спирта, — на этом пока дело и кончилось.
В полукилометре от дома, где жили мистер Скотт и мистер Брук, в болотистой низине находилась плантация каучуковых деревьев.
Существует несколько десятков пород таких деревьев, но самые лучшие происходят из Южной Америки, с низовьев реки Амазонки. Оттуда их стали вывозить и разводить в других жарких странах — в том числе и на Новой Гвинее.
Эти деревья — близкие родственники нашего молочая, но здесь они достигают величины дуба.
Три тысячи деревьев были посажены правильными рядами, и между ними сновали рабочие.
Каучук, который идет на производство резины, получают из сока этих деревьев. Добывают его таким же способом, как мы весной добываем березовый сок. Каучуковый сок похож на молоко, только погуще.
Неподалеку от плантации было разложено множество костров. Рабочие приносили сюда горшки с соком. Другие обмакивали в сок дощечки и держали их над огнем. Сок густел. Тогда снова макали ту же самую дощечку и снова коптили, и так до тех пор, пока на ней не собирался большой ком резины. Ее срезали, откладывали в сторону, а дощечку снова окунали в сок.