сын
Шрифт:
Допустим, что рукописью хотела воспользоваться Тамара из личной корысти, но ее заподозрила Науменко и оказалась в больнице. Тогда рукопись должна быть у Тамары. Науменко тоже нельзя считать выбывшей из игры, потому что со слов господина ревнивца известно, чем она занимается в больнице. Расследованием.
Зачем художнику было сталкивать с крыши Шурку? Если бы его столкнул Тамарин муж, тогда еще как-то понятно. И чего до смерти испугался Геннадий Постников? Все, хватит рассуждать. Постникова из могилы достану, пусть попробует отказаться хоть от одного
Сцена там произошла кошмарная, кошачья схватка, иначе не назовешь. Постников шипел, утробно выл и говорить отказывался, звал на помощь, закатывал глаза, а в финале помочился в кровать. Как кошка, когда ей хвост прищемят. Следователь, не выдержав, бежал. Хотелось убить изворотливого гада, раздавить, как клеща или другое зловредное насекомое, но по прошествии часа результат поездки Шишкина устроил. К подозрениям насчет Постникова он больше не возвращался. У него появилось убеждение, что человек, публично обдувшийся, на кражу рукописи не способен. Есть масштаб: один убийца, другой форточник. Постников был даже не форточник, он только и мог, что стоять на шухере. Или оказаться случайно поблизости. Скорей всего, так и было, потому что бздит.
Шишкин одиноко сидел в кабинете, вычерчивая схему. Все подряд стали казаться ему подозрительными. Почему Авилов уворачивается от дачи показаний, выдавливает кривые улыбочки? Ловит рыбку в мутной воде? Нина тоже молчит, понятно, выгораживает. Эти на припеке любви.
Шишкин решил начать жестко давить на свидетелей, вопрос лишь, с кого начать. Пожалуй, с Тамары и ее слежки за Науменко. Пусть объяснится. Шишкин продумал, чем зацепить Тамару. Начать с акций и подвести к совпадению ее приезда с отпуском Спивака. Мужа допросить сразу после нее. Выяснить, как планировался отдых. Михал Михалыч записал вопросы жене в одну колонку, вопросы мужу — в другую.
Тамара явилась в черном и с соответствующим выражением лица.
— Когда вы решили поехать в заповедник? — Шишкин, памятуя о ее способностях морочить голову следствию, решил сразу взять быка за рога.
— Прошлой осенью.
— Это ваш выбор?
— Мой.
— Чем его объяснить?
Тамара равнодушно пожала плечами, под глазами расползлись темные круги, вид был усталый и отрешенный.
— Ваш супруг во время кражи в музее заходил в дом и вышел с чехлом от зонта, в котором, вероятней всего, находилась рукопись. Он был единственным, кто в этот промежуток времени отлучался. И не куда-нибудь, а именно в дом.
— Ерунда, — Тамара уставилась в окно, на обращая на следователя внимания.
— Попрошу вас не отвлекаться на посторонние предметы.
— Е-рун-да, — по слогам повторила женщина.
— Есть показания свидетелей.
— Каких еще? — у нее раздулись ноздри и начали ходить ходуном.
— Гражданки Свенцицкой.
— Поблядушка… Ты что, таким веришь? — она расстегнула сумку, достала огромный платок и принялась обмахиваться.
— Я прошу вас, ведите себя, как подобает
— Что мне твоя милиция, родня? За что ее уважать? Вор на свободе, должность занимает, честный человек лежит в могиле, и где твоя милиция? — горько пожаловалась Тамара.
— Тамара Айвазовна, история с акциями авиазавода — это отдельно. Акции вашего отца нужно отстаивать в судебном порядке. Сейчас речь не о них.
— Проведал, значит, знаешь… Муж говорит то же. Но если я жить не могу? Отец не дает, каждый день его вижу, каждую ночь… — Тамара раскачивалась, закрыв лицо платком. В комнате стоял тяжелый запах женского пота, духов, лекарств. Следователь поднялся и открыл окно, впустив свежий воздух.
— Отцу вы не помогли, а мужа погубили. Я вынужден его арестовать по обвинению в краже рукописи.
Тамара покачнулась сильней, лицо медленно залилось краской, стул заскрипел. Шишкин быстро налил и подал ей воды, Тамара потянулась к стакану и повалилась набок. Следователю пришлось звать на помощь. На счастье, у Тамариного мужа оказались с собой лекарства. Женщину уложили на диван в коридоре, а Максима Субботина следователь попросил пройти в кабинет.
— Вы соображаете, что наделали? — спросил Шишкин. — Верните рукопись. Если вернете, вам скостят срок, — подозреваемый посмотрел внимательно, не выразив удивления.
— Ее у меня нет.
— А где она?
— Ее украли. Можно нам поехать в город к врачу? У жены обострение депрессивного синдрома, все может плохо закончиться… Вина перед отцом. Он ей является и хочет, чтобы за него отомстили, приказывает, посылает. Доктор сказал, что маниакальные депрессии неизлечимы.
— Зачем же вы потакаете болезни? — возмутился следователь.
— Иначе невозможно. Или жить так, или никак.
— Так, ладно. Давайте по порядку. Рукопись вынесли вы?
— Я.
— Это спланированная акция?
— Нам предложили путевки в пансионат, Тамара и раньше сюда ездила, ей тут нравилось. Но на этот раз она встретила здесь человека, который ограбил их семью, и отдых полетел к чертям. У ней начались истерики по два раза на день… Она что-то задумывала, и каждый день новое. Встречалась со своим чокнутым поклонником, я не вмешивался, только следил. Потом, на экскурсии, когда чокнутый свалился с крыши, я понял, что дело идет к финалу. Она велела мне взять рукопись, и я взял. Думал, может, это какой-то выход.
— Супруга упомянула, что поездку вы спланировали осенью.
— Она больной человек. Может, она это и планировала, я не в курсе.
— Хорошо. Ну то есть ничего хорошего. Дальше.
— Я отдал рукопись жене и больше ее не видел. Она пропала.
— Когда вы узнали о пропаже?
— Я догадался, что что-то не в порядке. Раньше Тамара, видя Спивака, надеялась на что-то. Дней пять назад обозвала в лицо вором. Отчаялась.
— Жена не делится с вами своими планами?