Сын

Волознев Игорь Валентинович

– Я и не подозревал, что в Москве есть такие унылые места, - сказал Андрей, оглядываясь.

– Зато о них прекрасно известно браткам, - отозвался Николай.
– Тут они и устраивают свои разборки и "стрелки".

Он раскрыл папку, вынул листок, на котором рукой милицейского следователя был начертан план пустыря, и вылез из машины. Андрей последовал за ним.

Посматривая на листок, Ребрин направился к забору.

– Значит, так, - заговорил он.
– Вот здесь, у этого забора, стояли три машины, на которых приехали бойцы Резаного.

Максимов

осмотрел сухую каменистую почву.

– Следов не видно, - констатировал он.

– Оттуда, - Ребрин показал на дорогу, - подъехали два джипа конкурирующей группировки. Согласно оперативным данным, это мытищинская братва, возглавлял её некто Антонов, кличка - Антон, уголовный авторитет с многолетним лагерным стажем. С братками Резаного они не поделили дегунинский вещевой рынок. "Стрелку" "забили" по инициативе Антона. Ровно в одиннадцать вечера обе банды прибыли на место.

– Где остановились джипы?
– спросил Андрей.

Ребрин ещё раз взглянул на листок.

– На дороге. А машины Резаного стояли у забора. Как сказано в милицейском отчёте, поначалу обе банды переговаривались, не вылезая из машин. Потом, видимо, нашли общий язык, и несколько человек с той и с другой стороны вылезли и направились навстречу друг другу. Так что в первые минуты "стрелка" проходила мирно. Люди сошлись вот здесь, между легковушками Резаного и джипами Антона, - Ребрин, посматривая на листок, сделал несколько шагов и остановился.
– Переговоры, похоже, продолжались в дружественной атмосфере. И вдруг началась стрельба. На карте обозначено, что палили вон оттуда.

Сыщик показал на покосившийся забор.

– Удачное место для засады, - отметил Андрей.
– Удачнее не придумаешь. Заборчик стоит на возвышении, оттуда весь пустырь как на ладони.

– Саданули очередями сразу из двух автоматов. Некоторые очевидцы утверждают, что из трёх. Били по тем и по другим. Бойцы Антона и Резаного потеряли пять человек убитыми, были раненые, в их числе Антон.

– А что думает по этому поводу милиция?

– Милиция никогда не ввязывается в криминальные разборки, а думать она может всё что угодно, - ответил Ребрин.
– Пойдём теперь к заборчику, посмотрим, что там.

По пути к забору им пришлось перебраться через длиннейшую траншею с ржавыми трубами на дне.

– Те, которые стреляли по бандитам, наверняка всё продумали, - ворчал Андрей, карабкаясь по склону траншеи.
– До них так просто не добежишь...

За забором простиралась свалка. Кое-где виднелись заколоченные строения барачного типа. Неподалёку горел костёр, у которого сидели трое бродяг.

– Всё верно!
– воскликнул Андрей, первым перебравшись через забор.
– Отсюда просматривается весь пустырь! Группа бандитов в его центре представляла идеальную мишень. Удивительно, что кто-то уцелел. Если садануть отсюда из автомата, то толпу в пятнадцать человек можно скосить элементарно.

– Милиция предполагает, что стреляли противники обеих банд - с целью поссорить их, - сказал Ребрин.
– Но

мы будем придерживаться версии клиента: мишенью стрелявших был Клычков. Его убрали, чтобы свалить на него убийство Татьяны и других женщин.

– Значит, нам придётся искать тех, которые стреляли?
– спросил Андрей.

– По-видимому, да.

Максимов с минуту молчал.

– Мне всё-таки думается, что правы менты, - сказал он.
– Ведь откуда стрелявшие могли знать, что в группе переговорщиков окажется Клычков? Из машин вылезли не все, многие остались. И Клычков мог остаться. А во-вторых, было темно, стрелявшие не могли вести прицельный огонь. Поэтому многие тогда уцелели. И Клычков мог уцелеть. В его гибели, мне кажется, есть большой элемент случайности.

– Всё верно, - кивнул Ребрин.
– Но то, что он был убит случайно, за компанию с остальными, нам ещё предстоит доказать.

Он засунул руки в карманы куртки и направился к бомжам. Максимов пошёл за ним.

Небритые грязные мужчины оглянулись на подошедших, однако с места не сдвинулись. Над костром висел котелок, в котором булькало какое-то варево; тут же была расстелена газета, на ней лежали хлеб, колбаса, вскрытая банка консервов; стояла початая бутылка водки. Один из бомжей взял её, отхлебнул из горлышка.

– Привет народу, - сказал Ребрин, присаживаясь на корточки.

– Привет-привет, - отозвался длинный, очень тощий бомж, который только что приложился к бутылке.

– Металлолом ищите?
– спросил Ребрин.

– И его тоже. Тут чего хочешь полно, - бомж кивнул на холмы мусора.

– Давно этим промышляете?

– А тебе что за дело?
– хмуро поинтересовался второй бродяга - мужичок в шапке-ушанке. Время от времени он помешивал в котелке ложкой.

– Больше недели или нет?
– допытывался Ребрин.
– Слышали, наверное, что тут было?

У длинного, который держал в руке бутылку, загорелись глаза.

– Стрельба такая была, грохотало на всю свалку!
– выпалил он, икнув.

– А потом менты подвалили, и нам сгрёбывать пришлось отседова, - злобно процедила ушанка.

– Стреляли вон от того забора, - показал Ребрин.
– И что же, вас они не видели?

– Кто?
– спросил длинный.

– Те, кто стреляли.

– Вот ещё... Мы сразу залегли. А то ещё и в нас бы заодно пальнули. Как в свидетелей.

– Долго стреляли?

– Хрен их знает, часов у нас нет... А то хочешь, выпей с нами, - бомж протянул Ребрину бутылку.

Сыщик отрицательно покачал головой.

– Нет, браток, не пью я совсем. Давно завязал. Ты мне вот что скажи... Ты тех, кто стрелял, видел?

– Ничего мы не видели, командир, ничего, - заранее перебивая приятеля, затараторил бомж в ушанке.
– Темно тогда было. И вообще, не знаем мы ничего.

– Не свисти, Грызун!
– окрысился на него длинный.
– Видели мы всё! И как они подъехали, и как к забору шли, и как линяли потом, когда отстрелялись! Я ещё тогда сказал, что это киллеры!