Сыночек в подарок, или Станьте моим мужем, босс!

Гранд Алекса

– Это прекрасно. Я тебя поздравляю.

– Наши доходы растут.

– И в этом твоя заслуга. Я тобой горжусь.

– Не притворяйся, что не понимаешь, на что я намекаю, Ань. Пора подарить Ване братика или сестричку.

– Олег, я… не готова.

Шепчу я устало и виновато. Муж же насупливается и больше не выдавливает из себя ни единого слова за

всю дорогу.

С завидным упрямством он терроризирует меня на эту тему примерно полгода. Шантажирует, манипулирует, просит. Приводит десятки аргументов за. Показывает снимки счастливых Томиных с их «беременных» фотосессий. А потом резко замолкает.

* * * * *

Кадры прошлого проносятся в мозгу хаотичными обрывками и тянут меня на дно вязкой трясины. И я могу еще долго вспоминать наши с Олегом ожесточенные споры и пришедшее им на смену ледяное равнодушие, но Марк осторожно касается моего оголенного предплечья и возвращает меня в реальность.

– Почему ты отказалась, Ань? Переживала за фигуру? Боялась снова погрязнуть в рутине, пеленках, разбросанных по полу игрушках? – спрашивает Северский, перечисляя всевозможные штампы и демонстрируя удивительную подкованность в вопросах детей.

Я же отлипаю от стекла, поворачиваюсь к нему и грустно улыбаюсь.

– У меня была сложная беременность. Вернее, не так. Не беременность, роды. Весь срок я исправно выполняла указания врача, ни разу не лежала на сохранении и практически ни на что не жаловалась. Кажется, ничто не предвещало катастрофы. Но в последнюю неделю меня увезли с отслойкой плаценты в больницу. Экстренная операция, большая потеря крови, реанимация. Нас с Ванечкой долго не отпускали домой. И, естественно, от предложения родить еще одного ребенка я впадала в неконтролируемую панику. Меня душил иррациональный страх. Что если бы все повторилось, только доктора не смогли бы меня вытащить? Ваня бы остался без мамы?

Вывалив на босса огромный пласт информации, от которого большинство мужиков уже бы бежали прочь, сверкая пятками, я затихаю.

Катаю в ладонях ведерко с подтаявшим мороженым и озвучиваю тот вопрос, который давно не дает мне покоя.

– Может, я сама во всем виновата? Олег не получил от меня отклика и нашел его у другой.

Мой голос скрипит, как несмазанные петли, а слезы снова наворачиваются на глаза. И это в очередной раз задевает Северского.

По крайней мере, от него веет здоровой злостью и осязаемым раздражением.

– У твоего мужа, Аня, была уйма вариантов. Он мог дать тебе время, чтобы прийти в себя, немного подождать и позже вернуться к этой теме. Мог вместе с тобой пойти к психологу и попытаться проработать твои фобии. Но он выбрал самый простой – заменить поломанную игрушку. Это не про семью, Ань. Вовсе нет.

Грубовато чеканит Марк, громя мою попытку обелить супруга, а мне вдруг становится очень спокойно. От того, что его выразительные глаза полыхают жгучим гневом. От того, что его руки

мягко оглаживают мои плечи, даря утешение. И от того, что он не ищет оправдания измене.

– Измена – это предательство, Ань. В какую обертку его ни упакуй.

Роняет Северский, как будто читает мои мысли, словно раскрытую книгу, и отрывает меня от подоконника.

– Все, Несмеяна. Пора спать. Ты же не хочешь, чтобы суровый начальник оштрафовал тебя за опоздание?

Марк иронично выгибает широкую смоляную бровь, а я давлюсь хриплым смешком и обнимаю его за шею, пока он несет меня в спальню. Он бережно укладывает меня на кровать и помогает подоткнуть одеяло, что никак не вяжется с его образом Казановы.

Не знаю, чем я заслужила такое отношение, но его самоотверженная забота мне нравится. Больше того, она необходима мне, как кислород, чтобы поставить крест на неудавшемся браке, собрать себя из пепла и двинуться дальше.

В светлое будущее.

– Спи уже, – с хитрой ухмылкой командует Марк, а я выдыхаю изумленное.

– Что?

– Думаешь слишком громко. Спи, Ань. Утра вечера мудренее.

Глава 7

Марк

Я вскакиваю рано. Задолго до будильника.

Часы показывают шесть утра. Город укутывает предрассветная дымка.

А я гипнотизирую взглядом потолок и думаю, как сильно моя жизнь изменилась за двадцать четыре часа.

У меня дома спит девушка, ее восьмилетний сын, и где-то, я уверен, носится щенок золотистого ретривера.

Ухмыльнувшись, я перекидываю полотенце через плечо и выхожу в коридор, натыкаясь на небольшую лужу. Неподалеку от нее сидит Марли, поджав уши, и виновато на меня косится.

– И кто это сделал?

Спрашиваю я у песеля, как будто он может ответить, и с тихим смешком топаю в ванную.

Странно, но раздражения не испытываю.

Животное привыкает к новому месту. Это нормально.

Я быстро устраняю последствия маленькой шалости, умываюсь и планирую выгулять Марли до того, как Аня с Ваней проснутся.

Защелкнув карабин на поводке, я спускаюсь в пустынный заснеженный двор и хватаю свежий морозный воздух. Умиротворение растекается по венам.

В пятом классе я очень хотел щенка, но мама не разрешила его завести. Не верила, что моего запала хватит на то, чтобы ухаживать за собакой. Тем более, что тогда мои желания менялись с завидной частотой.

Я просил то рыбок, то хомячка, то лысого сфинкса.

– Ну что, бандит! Развлекайся.

Я отпускаю Марли и наблюдаю за тем, как он резвится. С разбега врезается в сугроб, роет мокрым холодным носом снег и счастливо заливисто лает.

Спустя полчаса мы возвращаемся домой. Я обтираю песелю лапы до того, как он умчится вглубь квартиры и оставит на полу влажные следы.

В общем, восполняю то, что не дополучил в детстве. После чего отправляюсь в свою импровизированную тренажерку, пока вокруг стоит оглушающая тишина.