Сынок министра
Шрифт:
Смущенные и раздосадованные, они покинули мрачную квартиру и уселись в автомобиль. В списке оставался последний адрес.
– Как говорится, начали во здравие, а кончили за упокой, – в сердцах пробормотал Гуров. – А не бросить ли нам, Стас, это дело? Сам видишь – не везет нам сегодня. Да и устал я, признаться.
– Да ведь всего один адрес остался! – с упреком сказал Крячко. – Вдруг там мы ее и найдем?
– Дырку от бублика мы там найдем! – отозвался Гуров, но подумал и махнул рукой. – А-а, ладно, едем!
Они проделали еще один порядочный
Руководствуясь своими записями, оперативники нашли невзрачный пятиэтажный дом и поставили машину во дворе, где в темноте среди чахлых кустов шарахались какие-то подозрительные тени. Фонари в этом дворе не горели.
Гуров и Крячко вошли в подъезд, пахнущий кошками, и поднялись на второй этаж. При свете тусклой лампочки нашли нужную дверь и вопросительно посмотрели друг на друга. Подтекст этих взглядов был обоим понятен – обстановка в этом жилище не располагала к визитам. При виде этой грязной лестницы, потертой двери, окурков на полу возникало ощущение полной безысходности, усталости и нереальности происходящего. Мысль о том, что здесь может жить актриса, пусть и бывшая, казалась нелепой. Хотелось поскорее вернуться на свежий воздух.
Гуров первым нажал на кнопку звонка. Разбудить он никого не боялся – еще во дворе Гуров прикинул, где могут быть окна квартиры, и отметил, что в них горит свет.
Открыли им, разумеется, не сразу. Кто-то долго возился за дверью, видимо пытаясь рассмотреть непрошеных гостей в глазок. Потом женский голос с тревогой поинтересовался:
– Кто там?
Крячко сказал: «Милиция!» – и поднес к глазку раскрытое удостоверение, совершенно, впрочем, не уверенный, что в полутьме хозяйка сумеет что-то увидеть. Но она то ли увидела, то ли поверила уверенному тону и отперла наконец дверь.
Гуров сразу понял, что это она. Скуластое настороженное лицо нельзя было спутать ни с каким другим. Он поздоровался.
Женщина стояла за приоткрытой дверью, держась узкой рукой за косяк. На ней был блеклый домашний халат и шлепанцы на босу ногу. Светлые волосы навернуты на бигуди. В полутьме лицо женщины казалось усталым и постаревшим. К тому же оно начало стремительно бледнеть, едва Смелова поняла, кто стоит перед ней. Глядя на Гурова как на привидение, она замерла на месте, не произнося ни звука.
– Вы – Смелова Ирина Александровна? – произнес Крячко, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.
Женщина мотнула головой и застывшим голосом проговорила:
– Да, это я. Так и знала, что вы меня найдете!.. И дернул меня черт…
– Может быть, пустите нас в квартиру, Ирина Александровна? – вежливо спросил Гуров. – Неловко объясняться на лестнице-то…
– Проходите, – бесстрастно сказала Смелова, отшатываясь от двери. – Можете не разуваться. У меня грязно. Да вы, наверное, и не привыкли разуваться?
– Тут дело не в привычке, уважаемая Ирина Александровна, – деловито объяснил
Гуров укоризненно посмотрел на него и незаметно погрозил кулаком, в свою очередь обратившись к хозяйке:
– Вы одна дома?
– Одна, как видите, – все так же натянуто сказала Смелова. – Ни детского крика, ни мужского храпа – чистота и порядок. Впрочем, не совсем. Не будете возражать, если я не приглашу вас в комнаты? Там у меня бедлам.
– Нам все равно, – сказал Гуров. – Мы хотели бы поговорить. Можно и на кухне.
– Как хотите, – пожала плечами хозяйка и первой отправилась на кухню.
Там она предложила оперативникам присесть на табуретки, а сама осталась стоять. Прижавшись спиной к стене, она нервными движениями раскурила сигарету и, пуская дым, принялась смотреть на своих гостей исподлобья – лихорадочным загнанным взглядом. Лицо ее по-прежнему было покрыто меловой бледностью.
– Вам не плохо, Ирина Александровна? – с беспокойством поинтересовался Гуров.
– Мне хорошо, – со сдавленным смешком ответила Смелова. – Нормально. Пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь. Вы же не о здоровье говорить пришли?
– К сожалению, не о здоровье, – кивнул Гуров. – Но разговор очень серьезный, и было бы неплохо, если бы вы и отнеслись к нему серьезно. Я вижу вас второй раз в жизни, но мне кажется, что вы – человек весьма далекий от мира преступности. И слава богу, если так.
– Господи! Да во что же это я влипла? – со странным всхлипом воскликнула Смелова и жадно затянулась сигаретой. Гурову показалось, что из глаз ее в этот момент брызнули слезы. – Но я на самом деле не хотела ничего плохого! – почти умоляющим тоном закончила она. – Вы меня арестуете? Только этого мне еще не хватало! Для полного счастья.
– Ирина Александровна! – как можно мягче сказал Гуров. – Вы постарайтесь не волноваться. Никто не собирается вас арестовывать. Давайте спокойно во всем разберемся. Начнем с самого начала. Насколько нам известно, десять лет назад вы были студенткой ВГИКа и снимались в кино, так ведь?
– Господи, когда это было! – горько усмехнулась Смелова и стряхнула пепел сигареты прямо на пол. – И при чем здесь это? Все это давно быльем поросло.
– А кем вы сейчас работаете? – спросил Гуров.
– Кем? Я работаю в ЗАГСе. Торжественные бракосочетания, свадебные обряды и прочая дребедень. «Дорогие молодожены! Позвольте в такой знаменательный день…» – передразнила она. – У меня хорошо поставленный голос, и я умею держаться легко и непринужденно в любой ситуации. Это все, что мне дала учеба во ВГИКе. Славы в кино я не добилась. Да и какая я, в сущности, актриса? Странно, что вы сумели раскопать эту информацию. Как вам это удалось?
– Немного интуиции и чуть-чуть везения, – объяснил Гуров. – Но дело не в этом. Рано или поздно мы вас все равно бы нашли. Только, если бы мы опоздали, последствия могли стать непредсказуемыми.