Сыновья Большой Медведицы. Книга 3
Шрифт:
— Я не покину тебя! — крикнул Шунктокеча, но уже в следующий миг пожалел о прозвучавшем в его словах упрямстве: он увидел, как изменилось лицо Токей Ито.
— Я сдержу слово, и вы не помешаете мне! Я повел вас через Илистую воду, в свободную страну, и вы будете там со своими женами и детьми. Вы не должны умереть! — Взгляды Токей Ито и Четанзапы встретились. — Ты, Черный Сокол, сын Солнечного Дождя, поклянешься мне на священной трубке, что переправишь наших и не вернешься назад. Но если ты не желаешь мне подчиняться и мои слова для тебя пустой звук, скажи об этом прямо, и я убью себя сам.
— Ты хочешь умертвить себя, если мы тебя не послушаемся, — огорченно
— Четанзапа, я верю в то, что говорю. И раз вы этого хотите, я ускользну от них и вернусь в наши палатки, как только вы перейдете границу. Да, я сделаю это, раз я вам еще нужен. Я сделаю все, что смогу, чтоб вернуться к вам.
— Но кто же сообщит нам о тебе?
— Гром Гор — сиксик, он может остаться на этом берегу реки, чтобы сообщить вам обо мне. Он не дакота. За него я не давал уайтчичунам никаких обещаний.
Вернувшись в лагерь, мужчины пустили мустангов в табун и вместе с Токей Ито направились к Хавандшите. Священная трубка пошла из рук в руки. В свое время ее дымом было закреплено решение воинов переселиться на чужбину, теперь она перед небом и землей подтверждала решение вождя.
Трубка еще дымилась, когда Шунктокеча, куривший последним, вернул ее на хранение Уиноне. Он вышел за Токей Ито из палатки старика. С опущенной головой шагал Шунктокеча за вождем. Склон никогда не был для него так крут, послеполуденное солнце никогда не казалось таким невыносимым. Ведь это он в пылу схватки расстрелял последние патроны вождя. Это из-за него вождю придется выйти под пули Рэда Фокса со стрелами…
День ото дня, с часу на час спадала вода. Показались из-под нее луга. Намокшая лежала на земле бурая перезимовавшая трава. Валялись потерянные потоком деревья, трупы утонувших животных. Шум бурлящего в долине потока становился слабее. Когда Грозовая Тучка сбежала как-то вниз к краю лога, она увидела, что показались из воды верхушки бугров, тянувшихся вдоль берега реки. До переправы оставалось еще два дня.
И вот Грозовая Тучка снова в лагере, снова ждет. Она охотно поговорила бы с Ситопанаки, и та, конечно бы, рассказала ей кое-что о землях, лежащих по ту сторону Мини Сосе. Но дочь вождя чужого племени была молчалива и грустна, да и языка дакотов она все равно не знала. Грозовая Тучка все-таки нет-нет да и посматривала на эту Ситопанаки, которую всего несколько дней назад ненавидела, ревнуя к Уиноне. Теперь она полюбила ее и все чаще и чаще украдкой поглядывала на девушку. Ситопанаки держалась гордо, хотя и была очень печальна. Да, видимо, она очень любила Токей Ито.
Однажды ночью — это была последняя ночь перед переправой через реку — услышала Грозовая Тучка во сне, будто бы ветер тихонько поет в траве. Словно бы песня звучит незнакомая, чарующая. И девочке не хотелось просыпаться. Она слушала и грезила. Она видела во сне дакотскую девушку, которая выехала в каноэ на озеро, чтобы найти своего возлюбленного. Но только его колчан со стрелами нашла она на зеркальной глади воды…
И тут Грозовая Тучка проснулась. Над землей уже брезжил рассвет, и звезды померкли. В долине шумела вода. Все еще спали, и даже собаки лежали, свернувшись клубками. Лишь одна худенькая девушка уже была на ногах. Она стояла на коленях в траве и заплетала свои длинные тяжелые косы. Из сумерек со стороны лога показалась фигура вождя. Девушка словно бы испугалась. Она еще больше наклонилась,
Грозовая Тучка опять смежила веки и терпеливо ждала, пока ее разбудят. Никому не следовало знать, что она уже проснулась.
И наступивший день тоже прошел спокойно. Грозовая Тучка и Ящерка опять сидели около Унчиды, а она говорила о том, как они с наступлением ночи двинутся в путь.
День угасал. Солнце закатилось, дрозды запели свою вечернюю песню, но в лагере не чувствовалось еще никакого оживления. Паслись как обычно лошади, рыскали вокруг собаки. Большая серая собака облизывала своих щенят. Грозовая Тучка уже присмотрела черненького, и Уинона обещала дать его ей, если позволит Токей Ито. Девочка вздыхала и гладила собаку. Засверкали первые звездочки. Подул ветерок.
Унчида поднялась со своего места. Это послужило сигналом. Не было сказано ни слова. Женщины, девочки подняли легкие лодки и длинной чередой двинулись к долине чуть вверх по течению. Другие вместе с детьми повели лошадей.
Девочки взяли двух драгунских коней и без помощи взрослых вскарабкались на них. Лошади послушно пошли в длинной цепочке по логу. Копыта шлепали по лужам, оставшимся после талой воды.
В пойме вода была еще высоко, но текла уже не так быстро. Женщины спустили лодки, погрузили в них поклажу и поплыли, огибая выступавшие из воды островки. Грозовая Тучка и Ящерка различили еще в темноте группу воинов и среди них Четанзапу на добытом в бою сивом коне. Часть воинов оставалась пока наверху, на краю прерии. Они были готовы встретить врага.
Грозовая Тучка и Ящерка были в конце цепочки. Но за ними вернулась назад через реку Уинона. Чапа — Курчавый и Сын Антилопы помогли ей, плывя рядом с лодкой.
Грозовая Тучка еще раз посмотрела на покинутый ими высокий южный берег. Там можно было различить последних воинов, которые вслед за другими спустились вниз, в долину, к реке. Но один-единственный оставался. Он виднелся черным силуэтом на фоне неба.
Под легкими движениями весел Уиноны лодка скользила дальше и дальше. И все дальше отодвигался оставленный берег. Фигурка одинокого воина пропала в темноте.
Токей Ито остался один.
Дух бизона
Мальчики Медведицы и разведчик Ихазапа не сидели сложа руки после высадки на берегу. Прежде всего они сняли кожаную обтяжку с ивового остова лодки, чтобы использовать ее вместо одеяла. Укрывшись ею, они переждали ливень. Трудные переходы последних дней измучили мальчиков, и Ихазапа велел им спать до конца ночи: он сам охранял их сон.
Когда наступил рассвет, они немного поели и двинулись на север, к границе, к лесным горам. Тяжелого медвежонка понес Ихазапа. Ивовый каркас лодки был больше не нужен, и они оставили его. Но кожаное полотнище, из которого можно было соорудить небольшую палатку, мальчики взяли с собой.
Ихазапа недаром многие годы был разведчиком рода Медведицы. Он скорым шагом привел мальчиков напрямик через луга к высоте, с которой перед ними раскрывались неоглядные дали. Вне поля их зрения остались только свои, оставшиеся на том берегу. Внутренность изогнутого, как рог, лога была скрыта от их взора.
Пригревало утреннее солнце, над цветами кружились пчелы. Ихазапа приложил ухо к земле и подал мальчикам знак сделать то же самое.
— Конный отряд! — прошептал Часке. — Скачут рысью.