Сыновья и любовники
Шрифт:
— Но почему вы ушли от него? Он плохо с вами обращался?
Ее чуть передернуло.
— Он… так или иначе меня унижал. Старался меня затоптать, потому что я оставалась сама по себе. А потом я почувствовала, будто хочу бежать, будто я связана, скована. И мне показалось, низкий он человек.
— Понимаю.
Ничего он не понимал. Спросил:
— И он всегда был низким?
— Отчасти, — не сразу ответила Клара. — И еще казалось, будто он и правда не может достучаться до моей души. И тогда он делался грубым… он был очень грубый.
— И почему вы в конце концов от него ушли?
— Потому что… потому что
Некоторое время оба молчали. Клара держалась рукой за воротный столб. Пол прикрыл ее руку своей. Сердце его сильно билось.
— Но вы… вы когда-нибудь… хоть когда-нибудь дали ему такую возможность?
— Возможность? Какую?
— Приблизиться к вам.
— Я вышла за него замуж… и я хотела этого…
Каждый старался, чтобы голос у него не дрожал.
— По-моему, он вас любит, — сказал Пол.
— Похоже на то, — ответила она.
Пол хотел убрать свою руку и не мог. Она помогла ему: сама отняла руку. Помолчав, он снова заговорил:
— И вы без конца от него ускользали?
— Он ушел от меня, — сказала она.
— Наверно, он пытался стать для вас всем на свете, но не сумел?
— Он старался добиться этого грубостью.
Но не по силам оказался им этот разговор. Пол вдруг спрыгнул с калитки.
— Вставайте, — позвал он. — Пойдем выпьем чаю.
Они нашли домик, где их согласились напоить чаем, и сели в холодной гостиной. Клара налила ему чай. Она совсем притихла. И Пол чувствовал, она опять от него отгородилась. После чая она, грустно задумавшись, уставилась в чашку и все вертела, вертела на пальце обручальное кольцо. Потом рассеянно сняла его, поставила боком на стол и закрутила. Золотое кольцо стало сверкающим прозрачным шаром. Вот оно упало, дрожит на столе. И Клара запускает его волчком снова и снова. Пол, завороженный, не сводил с него глаз.
Но ведь Клара замужняя женщина. А он, Пол, верит в простую дружбу. И он полагал, что ведет себя по отношению к ней вполне честно. Это всего лишь дружба между мужчиной и женщиной, какая вполне возможна между культурными людьми.
Он рассуждал, как очень многие молодые люди его лет. Так трудно ему было разобраться в сексуальной стороне жизни, и он даже вообразить не мог, что когда-нибудь способен будет вступить в подобные отношения с Кларой, или с Мириам, или с любой другой женщиной из тех, с кем был знаком. Сексуальное желание никак не было для него связано с женщиной, оно стояло особняком. Мириам он любил душой. При мысли о Кларе его бросало в жар, он боролся с ней, знал каждый изгиб ее груди и плеч, словно сам задумал их такими; и, однако, нельзя сказать, чтоб он ее желал. Нет, никогда бы он с этим не согласился. Ведь он связан с Мириам. Если когда-нибудь в далеком будущем ему суждено жениться, его долг жениться на Мириам. Он дал это понять Кларе, и она смолчала, пускай ведет себя как считает нужным. Он приходил к ней, к миссис Доус, когда только мог. При этом часто писал Мириам и изредка ее навещал. Так проходила зима, и, казалось, он стал поспокойнее. И мать уже не так за него тревожилась. Ей думалось, он понемногу отдаляется от Мириам.
Теперь Мириам уже понимала, как сильно его влечет к Кларе; но все еще не сомневалась, что восторжествует его лучшее «я». В сравнении с любовью Пола к ней его чувство к миссис Доус — которая еще и замужем — неглубоко и преходяще. Он непременно
В своем нынешнем положении Пол не видел ничего противоестественного. Мириам его старый друг, возлюбленная, и она неотделима от Бествуда, от его родного дома и его юности. Клара друг недавний, и она часть Ноттингема, новой жизни, сегодняшнего окружения. Ему казалось, все совершенно ясно.
В отношениях Пола с миссис Доус часто наступали полосы охлаждения, и тогда они мало виделись, но неизменно сходились опять.
— С Бакстером Доусом вы вели себя ужасно? — спросил Пол. Его это, видно, тревожило.
— В каком смысле?
— Ну, не знаю. Но ужасно, да? Что-нибудь такое, наверно, делали, что совсем его сбивало с ног?
— Да о чем вы, скажите на милость?
— Заставляли его почувствовать, что он ничтожество… я-то знаю, — объявил Пол.
— До чего ж вы умны, мой милый, — холодно сказала Клара.
На этом разговор оборвался. Но после этого она какое-то время оставалась холодна с Полом.
С Мириам она теперь виделась совсем редко. Их дружба не оборвалась, но изрядно остыла.
— Вы в воскресенье пойдете на концерт? — спросила его Клара сразу после Рождества.
— Я обещал прийти на Ивовую ферму, — ответил Пол.
— А-а, ну хорошо.
— Вы не против, нет? — спросил Пол.
— С чего бы это, — ответила Клара.
И Пола взяла досада.
— Знаете, мы с Мириам очень много значим друг для друга… уже семь лет, с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, — сказал Пол.
— Большой срок, — отозвалась Клара.
— Да. Но как-то она… не ладится у нас…
— А что такое? — спросила Клара.
— Она будто никак не может напиться мной, она ни единому волоску не дала бы упасть у меня с головы и улететь… не отпустила бы его.
— Но вам нравится, чтоб вас не отпускали.
— Нет, — сказал Пол. — Не нравится. Лучше чтоб все было как водится — давать и брать, как у нас с вами. Мне хочется, чтоб женщина меня не отпускала, но только чтоб не держала у себя в кармане.
— Но если вы ее любите, у вас не может быть, как водится, как у нас с вами.
— Может. Тогда бы я любил ее сильней. Я вроде уж так ей нужен, что просто не могу себя отдать.
— Что значит нужен?
— Душа моя нужна, без тела. И это меня отпугивает.
— И все-таки вы ее любите!
— Нет, не люблю. Я даже ни разу ее не поцеловал.
— Почему? — спросила Клара.
— Сам не знаю.
— Наверно, боитесь ее, — сказала она.
— Нет, не боюсь. Что-то во мне отчаянно отталкивается от нее… такая она хорошая, добродетельная, а я-то ведь не такс».
— Откуда вы знаете, какая она?
— Знаю! Я знаю, ей нужно что-то вроде союза душ.
— Но откуда вы знаете, что ей нужно?
— Мы вместе уже семь лет.
— И вы не поняли в ней главного.
— Чего же?
— Не хочет она никакого единения душ. Это вы сами вообразили. Ей нужны вы.
Слова Клары заставили Пола задуматься. Может, он и вправду ошибается.
— Но она, кажется… — начал он.
— Вы ни разу это не проверили, — сказала Клара.